Я чувствовал себя так, словно сквозь меня прошили множество игл. Мне захотелось дать Сандо в морду. Еще секунда — и я влепил бы ему. Его реакция не была для меня неожиданностью. Не сказав больше ни единого слова, он вышел из зала. До этого момента никто из нас не произнес ни звука. Вокруг нас стало очень тихо. Подумав, мы с Анкретт посмотрели друг на друга. Неожиданно в голове у Анкретт промелькнула мысль, которую она тут же озвучила.

— Так что по поводу той кассеты?

Я чувствовал, как мое сердце разрывается на части. Сандо, парень, в которого как ни странно был влюблен, не мог принять тот факт, что я был сверхчеловеком. Я знал, что мои способности пугают любого, но я не мог их контролировать. Я же не просил их, они просто были частью того, кем я был. Думаю, что Сандо сможет понять. Я сейчас не могу винить его за это. Но это все равно не уменьшало боль. Я резко почувствовал себя одиноким и изолированным. Я чувствовал себя уродцем, монстром. Я ненавидел свои способности, ненавижу то, кто я такой. Но я никак не мог этого изменить. Я сверхчеловек, и это никогда не изменится. Смотря на Анкретт и Секигучи, меньше всего хотелось видеть именно Секигучи, я предложил Анкретт.

— Идем ко мне.

Анкретт уверенно кивнула и мы направились к выходу, как Секигучи окликнула нас.

— Я тоже сверхчеловек.

Мы остановились. Анкретт вопросительно посмотрела в мою сторону.

— И чем ты этим добиваешься? — спросил я Секигучи, все также стоя к ней спиной.

— Вскоре вы все поймете.

Я ничего уже не понимал. Поэтому, сделав знак Анкретт следовать за собой, мы вышли из зала. Как только мы вышли, Секигучи связалась с Вагфозом.

— Вагфоз, готовься. Скоро все начнется.

Настоящее. Нью-Дрейт.

В сырой, тускло освещенной комнате Нью-Дрейта Грис была привязана к старому деревянному стулу, ее тело дрожало от страха и отчаяния. Напротив нее стоял Ти-Грийм, его глаза теперь сверкали злобой и властью. Сердце Грис бешено колотилось в груди, угрожая выпрыгнуть. Она изо всех сил пыталась выбраться, ее мышцы напрягались и болели. Но веревки, которыми ее связали, были крепкими, и ее усилия оказались тщетными. Грис стало страшно, она поняла, что ей придется сражаться за свою жизнь. Теперь к страху примешивалась ярость. Возможно, она никогда больше не увидит ребят из клана, но лучше умереть, сражаясь за свободу, чем дождаться, пока это произойдет. Гнев и возмущение кипели в ней. Она не собиралась подчиняться Ти-Грийму, этому жестокому и безжалостному человеку. Она была сильной, она выживет. Но страх начал проникать в ее разум. Ти-Грийм безжалостен и Грис знала, что он не остановится ни перед чем, чтобы добиться своего. Слезы текли по ее лицу, смешиваясь с потом и грязью. Она не могла поверить, что это происходит с ней. Еще несколько часов назад она была свободна, жила своей жизнью. А теперь она была пленницей, находящейся во власти человека, который хотел ее сломить. Грис стиснула зубы, пытаясь подавить рыдания. Она не должна сдаваться. Она должна бороться. Она покачала головой, отказываясь смотреть на Ти-Грийм. Ее глаза были устремлены в пол, ее губы дрожали. Ти-Грийм сделал шаг к ней, его глаза сузились.

— Ты не можешь мне сопротивляться, Грис. — прорычал он.

— Ты моя, и ты сделаешь все, что я скажу.

Грис подняла подбородок, ее взгляд встретился с его.

— Никогда. — прошептала она.

Ти-Грийм рассмеялся, его смех прозвучал как лай гиены.

— Мы еще посмотрим. — сказал он.

— Ты сломаешься, Грис. И когда это произойдет, ты будешь умолять меня о милости.

Грис отвернулась от него, ее тело дрожало. Она знала, что он прав. Он сломит ее. Но она не сдастся без боя. Она ударила его ногой в пах, и он отшатнулся от боли. Она воспользовалась этой возможностью, чтобы освободить одну руку от веревок. Ти-Грийм пришел в ярость. Он схватил ее за волосы и ударил ее по лицу. Грис вскрикнула от боли, но не сдалась. Она пнула его в живот, затем схватила стул, к которому была привязана, и ударила его по голове. Ти-Грийм пошатнулся и упал на пол. Грис быстро освободила другую руку и бросилась к выходу. Она знала, что у нее мало времени, прежде чем Ти-Грийм очнется. Она бежала по темным коридорам, ее сердце бешено колотилось в груди. Она не оглядывалась назад, боясь, что Ти-Грим преследует ее. Когда она добежала до лестницы, до нее донеслись крики и смех — Ти-Грийм преследовал ее. Грис бежала по длинным коридорам, ее сердце бешено колотилось в груди. Она должна была найти способ сбежать. Она свернула в другой коридор, надеясь сбить Ти-Грийма со следа. Но он был слишком близко. Она услышала его тяжелые шаги прямо за собой. Грис обернулась и увидела Ти-Грийм, стоящего в начале коридора. Он ухмылялся, его глаза горели злобой.

— Куда ты собралась, детка? — спросил он.

— Ты не можешь от меня убежать.

Грис повернулась и побежала в другую сторону. Она знала, что не может сражаться с Ти-Грийм, ей нужно было найти способ перехитрить его. Грис знала, что ей не удастся долго убегать от Ти-Грийм. Ей нужна была помощь. Внезапно перед ней возникла фигура. Высокий мужчина с длинными черными волосами и пронзительными голубыми глазами.

— Стой! — приказал он.

Грис остановилась и обернулась. Ти-Грийм тоже остановился, его глаза успокоились.

— Кто ты такой? — спросила Грис.

— Я правитель Нью-Дрейта, Рохеис. — ответил мужчина.

— И я приказываю тебе подчиниться нам.

Глава 28

Настоящее. Олд-Дрейт.

В мрачном и угнетающем мире Новой Земли, где сверхсилы были проклятием, а не благословением, Сандо был человеком, глубоко укоренившимся в традициях и законах своего общества, которое считало ген СЭ опасным и заслуживающим наказания. И, разумеется, он знал, что это мнение, возможно, неправильно. Все большие идеи содержат опасность и риск. Среди жителей Дрейтов ходили слухи о таких людях, обладающие невероятными способностями. Сандо, как и большинство его сограждан Олд-Дрейта, относился к таким силам с презрением и страхом. Он считал их неестественными, нарушающими гармонию общества. В тот момент Сандо почувствовал, как его желудок сжался от страха и отвращения. Он не мог понять, как кто-то может обладать такой властью над законами природы. Но причина, казалось, была в чем-то другом, чего он не понимал. Еще не сознавая, почему эта мысль вызвала у него отвращение к сверхлюдям. Но вместе со страхом в Сандо зародилось и другое чувство. Постепенно он начал