В Серой цитадели работал тот же принцип, магия замка слушалась лишь того, в ком была «правильная кровь». У Целителя был допуск, и пока его кровь на железке не засохла, у нас тоже.

— Надо уходить, — сказал Мартын и вкрадчиво уточнил, — возражения?

— Ни малейших, — твердо ответила я, глядя на острую железку в его руке.

— Приказ Хозяина мы выполнили. В Желтую цитадель дошли, предложение сделали, дальше пусть уж как-нибудь без нас, — кивнула Пашка и тише добавила, — пока Простой и в самом деле не превратил нас в людей, — она покосилась на песок, который пока, как это ни прискорбно признавать, был довольно милостив, раз мы пока еще живы.

А потом одним стремительным движением хвоста смахнула со стола метроном. Захрустел пластик, маятник качнулся, ударился о камень и замер. Тиканье стихло. Я с облегчением выдохнула, звук, казалось, забравшийся под черепную коробку, исчез.

— Три дня уже это слушаю, — пробормотала Пашка.

— Простой резонатор, — буркнул Мартын, поднимаясь, — Лучше бы мне отдала, воздействие, положенное на колебания, можно усилить раз в пять. Как раз хотел прикупить…

— Давайте вы список подарков к Рождеству обсудите в другом месте, желательно за этими стенами, — предложила я, все еще прикованная к полу.

Мартын встряхнулся, вернув себе силы и стремительность движений, он в один шаг оказался рядом, поддел кровавой железкой удерживающие мои ноги стеклянные путы, и те исчезли. Часть дела сделана, мы скинули кандалы, но пока еще оставались в темнице.

Стоило коснуться стены скобой, как нарисованная дверь стала настоящей. Пашка первой выбежала в коридор.

— Направо! — закричала я вслед явиди.

— Ты знаешь, где мы? — удивился натягивающий кроссовки Март.

— Наверху, — кратко ответила я, — лестница в левой башне разрушена вашим выворотным зельем.

— Логично, — парень тряхнул головой, — и зелье не мое, я только идею подкинул, когда совсем скучно стало вокруг колеса ходить.

— Теперь уже не заскучаешь, — проворчала явидь, разворачиваясь и первой устремляясь к высокой светлой арке, за которой начиналась железная лестница.

— Тебя, кстати, как взяли? — спросил целитель.

Я оглянулась. Ни одной двери не было на светло-песчаной стене коридора. Ни одной, кроме той, из которой мы вышли, словно других комнат в этом крыле не существовало. Или кто-то не хотел, чтобы их видели.

«Замок — это я, наорочи», — от воспоминания по спине побежал холод.

— Просто, — огрызнулась змея, вспоминать об этом ей явно не хотелось, — сразу, как ушла, сразу, как оставила вас. На той тропе караулили, будто знали, что кто-то вернется. Чертов травитель, а с ним еще двое, целитель и… Джина я слишком поздно почуяла, злилась на вас и на себя, вот и проморгала. Он едва коснулся, а дальше, как в тумане, думать не могу, обернуться не могу, яда нет. Чуть крыша не поехала, — она вздохнула.

— Поехала, не сомневайся, — парень обернулся, — Ольга, давай бегом.

Я бежала на пределе сил и все равно едва успевала. В любой момент они могли включить третью передачу и исчезнуть за одним из поворотов. Инстинкт выживания — самый сильный инстинкт.

Мы преодолели четыре пролета, оказавшись на втором наземном этаже, когда я была вынуждена остановиться, чтобы отдышаться.

— И что дальше? — спросила Пашка, присматриваясь к уходящему от арки коридору, по узкому лицу побежала цепочка черных чешуек, на этот раз не торопясь исчезать. — Ты знаешь, где парадный выход?

— Почти, — прохрипела я, выпрямляясь и указывая вниз, — знаю, где запасной. Во всяком случае, надеюсь.

Бегство запомнилось в основном странной гудящей тишиной. Сперва в голове, затем под нашими шагами вздрогнули и отозвались вибрирующим звуком железные ступени. Монотонные песчаные стены и полная безлюдность. Была пустая караулка, наши с Мартыном рюкзаки, одежда, надетая прямо здесь наспех и без малейшего стеснения. Была незапертая железная дверь по соседству и решимость идти до конца. Лишь раз мелькнула мысль: не слишком ли нам везет в замке, где даже стены — часть чего-то большего, чем просто песок, камни и раствор?

В саду ничего не изменилось. Пашка тут же сунула руку, а потом и лицо, все больше и больше напоминающее морду, в пыльную бурю, встряхнулась и вынесла вердикт:

— Если найдем чем завязать рот и нос, можно попробовать, но без гарантии.

Мартын полез в рваный рюкзак.

— Тетрадь Тура пропала, — проговорил он, извлекая бутылку воды, в которой плескалось едва ли на четверть, и трусы в клетку. Вполне обычные семейники, чуть более аккуратные, чем дедовы кальсоны до колена, которые бабушка развешивала после стирки на заборе на зависть соседкам.

— Да и наплевать, — огрызнулась змея. — Пусть оставит себе. На память.

Парень невозмутимо полил белье водой и просунул голову в одну из штанин так, чтобы она закрывала нижнюю часть лица.

— Я там даже глаза открыть не могу, — предупредила я, бросая змее одну из блузок и начиная пропитывать водой футболку.

— Тебе и не придется, — ответил парень, голос из-под ткани звучал чуть приглушенно.

— Было бы куда идти, а там, если понадобится, выползем, — явидь покосилась на стену летающего песка, продолжая обматывать голову тканью на манер чалмы и оставляя кусок ткани свободно свисать у лица.

— Еще брательнику буду рассказывать, как убегал из Желтой цитадели с трусами на башке, — целитель встал позади меня и крепко сжал плечо.

— Не надо, — откликнулась Пашка, вставшая впереди, — а то он вознамерится повторить подвиг. Напомните, почему мы не вылезли через окно на нормальную дорогу?

Я понимала, о чем она говорит. Сама не раз раздумывала над этим, сидя на подоконнике и разглядывая скудный пейзаж, казавшийся среди здешних песков просто буйством красок.

— Потому и не вылезли, что на дороге нас возьмут в первый же час, — ответил Мартын, подталкивая меня вперед. — Решетку опять же снимать, а это время, шум и магия, риск возрастет втрое. Ольга дело предложила, сюда вряд ли кто сунется, да и встать на наш след будет трудновато. Еще вопросы? Нет? Тогда давайте быстрее, раньше войдем, раньше выйдем.

Змея отбросила опустевшую бутылку и, на миг задержав дыхание, нырнула в песчаную бурю. Я за ней. И Мартын. Мы выстроились друг за другом, ухватив впередиидущего за плечо. Пашка направляла, парень замыкал, самое слабое звено стояло по центру. От меня требовалось всего ничего: переставлять ноги, не открывать глаз и не паниковать, оставаясь в абсолютной темноте.

Кожи коснулся колючий воздух, наполненный миллиардами летающих песчинок. В ушах зашумело, дышать, несмотря на влажную ткань, стало трудно. Но мы все равно шли вперед сквозь бурю, чувствуя на себе удары меняющего направлении ветра, его сухое, жесткое прикосновение.