– Oui, – ответила Луиза. – Я… я что-то задумалась. Он был такой замечательный человек…

Им понадобился почти час, чтобы дойти до хижины, – мороз уже пробирал Мэри до костей, но в конце концов они это сделали. Хижина была очень похожа на жилище Вессан, только побольше. Они вошли внутрь и активировали светильные рёбра, которые залили помещение холодным зеленоватым светом. Здесь был небольшой обогреватель, и вскоре они сообразили, как его включить. Мэри поглядела на часы и покачала головой. Даже Понтер не смог бы за это время одолеть расстояние до шахты.

Они обе были вымотаны, и физически, и эмоционально. Луиза упала на одну из лежанок и свернулась клубком, тихо плача. Мэри легла на выложенный подушками участок пола и обнаружила, что тоже плачет, павшая духом, подавленная, переполненная горем и чувством вины и преследуемая образом хорошего человека, проливающего кровавые слёзы.

Глава 42

А если это представление неверно, если, как считают некоторые учёные и философы, эта и другие вселенные изобилуют разумной жизнью, то у нас всё равно есть долг, которому мы должны следовать, делая свои маленькие шаги вперёд, и состоит он в том, чтобы произвести хорошее впечатление на другие формы жизни, показать им всё величие Homo sapiens во всём нашем чудесном и бесконечном многообразии…

Мэри много раз молилась в ту ночь, тихим шёпотом, чтобы не потревожить Луизу: «Господи на небесах, Господи всемилостивый, спаси его…»

И потом: «Господи, прошу, не дай Понтеру умереть…»

И потом ещё: «Проклятье, Господи, ты задолжал мне за тот раз…»

* * *

Наконец, проворочавшись всю ночь, измученная кошмарами, в которых она тонула в море крови, Мэри заметила, что через маленькое окошко хижины струится солнечный свет и доносится «кек-кек-кек» странствующих голубей, встречающих зарю.

Луиза тоже проснулась и лежала на лежанке, уперев взгляд в деревянный потолок.

В хижине был вакуумный шкаф и лазерная печь, предположительно, питаемые солнечными батареями на крыше. Мэри открыла вакуумный шкаф и нашла нарезанные куски мяса – какого животного, она определить не смогла, – и какие-то корнеплоды. Она испекла их в печи на завтрак для себя и Луизы.

В хижине был также небольшой квадратный стол с седлокреслами по четырём сторонам. Мэри забралась в одно из них, Луиза уселась напротив.

– Как ты себя чувствуешь? – спросила Мэри, когда они закончили есть. Она никогда не видела Луизу такой: растрёпанной, с тёмными кругами под глазами.

– Я в порядке, – ответила та тихо со своим характерным акцентом, но по её голосу было ясно, что это совсем не так.

Мэри не знала, что сказать. Не знала, стоит заводить разговор о Рубене или лучше эту тему обходить стороной в надежде, что Луиза каким-то образом перестанет о нём думать хотя бы ненадолго. Но потом Мэри подумала об изнасиловании, о своей неспособности не думать о нём хоть на секунду. Луиза просто не могла сейчас думать ни о чём другом, кроме как о смерти любимого человека.

Мэри потянулась через стол и взяла Луизу за руку:

– Он был очень хороший человек, – сказала она, и её собственный голос предательски дрогнул.

Луиза кивнула; её карие глаза покраснели, но сейчас были сухи.

– Мы собирались съехаться. – Луиза качнула головой. – Он был разведён, ну и, ты знаешь, в Квебеке люди моего возраста уже вообще перестали жениться – закону теперь плевать, есть у вас бумажка или нет, так что к чему беспокоиться? Но он говорил о том, что хочет сделать наши отношения постоянными. – Она посмотрела в сторону. – Это у нас стало почти дежурной шуткой. Он всё время говорил что-то вроде: «Если мы собираемся жить вместе, то нужно подыскать жильё с большим гардеробом», потому что считал, что у меня слишком много одежды. – Она посмотрела на Мэри; её глаза теперь блестели от слёз. – Он просто шутил, но… – Она покачала головой. – Но ты знаешь, я думала, что это и правда скоро случится. Я бы отработала свой контракт с «Синерджи» и вернулась бы в Садбери. Или мы бы переехали в Монреаль, и Рубен организовал бы там частную практику. Или… – Она пожала плечами, видимо осознав, как бессмысленно теперь перечислять планы, которые уже никогда не сбудутся.

Мэри сжала Луизину руку и просто сидела так некоторое время. Наконец, она сказала:

– Я хочу пойти поискать Понтера. – Потом тряхнула головой: – Чёрт, я так привыкла к тому, что компаньоны находятся в постоянном контакте, но теперь, когда Хак разбился…

– С Понтером всё будет хорошо, – сказала Луиза, осознав, по-видимому, что сейчас её очередь утешать подругу. – У него не было ни малейших признаков лихорадки.

Мэри попыталась было кивнуть в ответ, но её голова попросту отказалась двигаться. Она была так расстроена, так волновалась, так…

Внезапно за дверью послышалась какая-то возня. Сердце Мэри подпрыгнуло. Она знала, что неандертальцев ей совершенно нечего опасаться, но они находились на охотничьей территории – иначе здесь не стали бы строить хижину. Так что кто знает, какие звери тут рыщут.

– Мы не можем идти искать Понтера, – сказала Луиза. – Сама подумай: лазеры, может, и выжгут вирус из его организма, но иммунитета это ему не даст, а мы-то по-прежнему инфицированы, разве нет? Может, вирус и не делает ничего белым глексенам, но мы – переносчики. Он не может с нами встречаться, пока мы тоже не пройдём деконтаминацию.

– И что же нам тогда делать? – спросила Мэри.

– Найти Джока Кригера, – сказала Луиза.

– Что? Зачем? Там, где мы его оставили, он никому не навредит.

– А что, если у него есть антидот против вируса или если есть какой-то способ его нейтрализовать, то кому про него знать, как не ему?

– Почему ты думаешь, что он нам расскажет? – спросила Мэри.

Впервые с тех пор, как умер Рубен, в голосе Луизы прорезалась решимость.

– Потому что, если не скажет, я его прикончу, – ответила она.

Они подождали ещё какое-то время после того, как звуки за стенами хижины стихли, а потом осторожно открыли дверь. В неё залетал снег.

На то, чтобы добраться до здания на площади Конбор, где они оставили оглушённого Кригера, ушла бóльшая часть утра.

– Я почти уверена, что он скрылся, – сказала Луиза, когда они приблизились к закрытой двери. – У этого ублюдка всегда есть лишний козырь в рукаве…

Она потянула за ручку с пятью отростками, которая отпирала дверь.

Джок не скрылся.

Он лежал на боку. Вокруг него разлилась лужа тёмной крови. Его кожа была белая и словно вощёная.

Мэри перевернула его. Свернувшая кровь покрывала его щёки и