– Хорошо. Что ещё ты видишь?

– Кресло.

– Ты сидишь в кресле?

– Нет. Я на полу. Кресло сбоку от меня. Ещё стол, на нём бутылка с водой и… и кажется… фрукты?

Ари мрачно усмехнулся, подумав о чём-то своём. Для меня же это всё – скромный пир для важной особы перед тем, как её прикончат.

– Что ещё, Тея?

– Ничего, – я покачала головой. – На моей ноге цепь, второй её конец закреплён к стальному кольцу в стене. – Дёрнула. – Слишком прочная. И короткая. – Мне ни за что не дотянуться до Ари.

– Хорошо, – Ари кивнул. – Стены пусты?

– Да… Вроде бы.

На какое-то время он замолчал, а когда заговорил вновь, я не совсем поняла внезапной смены темы:

– Надеюсь, с Тимом всё хорошо. – Эти слова прозвучали слишком обеспокоенно, я не поверила им. Ещё секунду назад Ари был собран и вот расклеился из-за Тима?..

– Да, я тоже, – промямлила неуверенно.

– Жаль, что я не успел вас познакомить. Ты ему нравилась, Тея, – Ари горько усмехнулся. – По-дружески. Тим считает тебя забавной. Особенно его веселило то, как ты кривлялась перед камерами, зная, что он за тобой наблюдает.

Я выдавила из себя смешок, с грустной улыбкой поддерживая тот бред, который несёт Ари.

Я никогда не кривлялась перед камерами. Никогда.

За нами наблюдают – вот, что он пытается сказать. Здесь камеры и наверняка прослушка. Ведь они всё ещё ждут от меня кодовую фразу, которую завещал мне отец.

– Да, мне тоже жаль. Ведь я даже понятия не имею, как выглядит та муха, что постоянно жужжала в твоём ухе.

На этот раз Ари не усмехнулся, а я притянула колени к груди и обняла их покрепче, наивно веря, что это поможет унять дрожь.

– Помнишь тот день? – негромко заговорил Ари, и я услышала в его голосе тоску. – День, когда мы с тобой познакомились?

– В баре.

– Да. В день твоего рождения. Знаешь, о чём я жалею, Тея?..

Я не понимала, почему он говорит об этом? Голос звучит так, будто он решил сдаться и вспомнить всё хорошее напоследок.

Это так? Ари решил сдаться?! Всё конечно?

– О чём? – едва слышно спросила я, позволяя слезам опалить кожу. Уткнулась лбом в колени и делала всё возможное, чтобы не издать ни звука. Чтобы Ари не решил, будто я вновь плачу.

– О том, что позволил тому вечеру так быстро закончиться.

Он и вправду это делает?

– Ари…

– Нет, послушай, Тея. Мне, правда, очень-очень жаль, что всё так получилось. Если бы я только знал… если бы не был упёртым бараном и сразу принял свои чувства к тебе… Тея… я бы не упустил ни одной минуты из того времени, что мы могли провести вместе. Даже тогда, в баре… я бы просидел там с тобой до самого закрытия, до самого конца и только тогда провёл бы домой.

Я действительно не понимала, почему он это говорит. Это не похоже на Ари. На того самого парня, наёмника, каким я его знала! Он не мог расклеиться до такой степени, что звучит сейчас так, будто прощается. Или… после смерти Чарльза он просто боится, что не успеет попрощаться и со мной?

– Я бы ждал до тех пор, пока к нам не подошёл администратор и не попросил бы уйти, – продолжал говорить Ари. – У нас с тобой ещё было столько часов. Я должен был держаться за тебя до конца.

А вот это уже даже слишком… Что это за розовые сопли? Меня они совсем не трогают. Потому что я знаю те моменты, когда Ари говорит искренне – его голос звучит по-другому. Сейчас же… он звучит излишне приторно.

– Тея?

– Я слушаю тебя.

– Будь со мной до конца, ладно?

Я не понимаю…

– Времени не так много. И иногда оно бежит слишком быстро. Просто будь со мной до самого конца.

Время? До конца?

Что я должна сделать?

Потянуть время?

До чего? До какого конца?

– И не делай глупостей, – повторил он своим прежним тоном и эти слова намёком не были – это было требование. – Верь мне. До самого конца.

– Ну хватит! – этот голос прозвучал так внезапно, что я даже всхлипнула от неожиданности. И этот голос хотелось слышать меньше всего. – Всё это очень трогательно и так далее, но слушать просто невыносимо.

Хлопнула дверь и уже спустя несколько секунд из темноты появился высокий силуэт Ари… или Кристофера… Не знаю, не могу решить, как теперь их называть.

Мне не нравилось смотреть в его глаза – они слишком похожи на мои. Интересно, от кого они нам достались: от отца, или от мамы?.. Надеюсь, что не от мамы. Ари не заслуживает иметь такие же глаза, как у неё!

Остановившись недалеко от меня, он продемонстрировал скользкую улыбку, блеснув белоснежным рядом зубов и кивнул на кресло:

– Почему ты не там, Тея? Ради тебя сюда даже кресло притащили.

– Не стоило беспокоиться, – ровно ответила я, с опаской поглядывая на вероятно резиновую дубинку, которой Ари время от времени хлопал по своей ладони. Он опустился в кресло, с вальяжным видом забросив ногу на ногу, подкинул в воздух виноградину и словил её ртом.

– Хочешь? – предложил мне, а я в этом время молилась о том, чтобы он подавился ею и начал задыхаться на моих глазах.

Это не мой брат.

Этот человек – не мой брат.

Ари прав.

Моего брата больше нет.

Передо мной монстр. Жестокий убийца. Таким его воспитали. Слепили из глины, вручили пистолет и приказали делать грязную работу.

И вряд ли у него есть шанс измениться. Потому что он этого никогда не захочет.

– Ну как хочешь, – он словил ртом очередную виноградину и весело поглядел на Ари. На моего Ари. Который выглядел всё напряжённее и напряжённее, будто одной силой мысли пытается разорвать верёвки и это стоит ему огромных усилий. – И кто бы мог подумать, что моя сестра ляжет под моего друга детства. Какая ирония! Вы ведь уже сделали это, не так ли? Трахнулись? – Он поглядел на меня, и в свой ответный взгляд я вложила всё презрение, на какое только была способна.

– Что? Мне никто не ответит? – с озадаченным видом рассмеялся мой брат.

– Я отвечу тебе, как только мои руки будут свободны, – холодно процедил Ари. – Продемонстрирую, насколько больно бывает человеку, когда ему ломают позвоночник.

Мой брат рассмеялся громче, задрав голову, и вдруг схватил со стола поднос с фруктами и с размаха запустил в Ари. Тот отскочил от его груди и,