свете того, что Талер на примере этой пьесы приводит злободневные газетные высказывания: «Во время любого кризиса, – писала газета “Time” 4 сентября 1939 г. (на следующий день после объявления войны), – англичане жаждут услышать подходящую цитату из Шекспира. На прошлой неделе лондонская “News Chronicle” сделала большое одолжение публике, обнаружив в “Гамлете” (акт IV, сц. 4) следующее: “На всю ли Польшу вы идете, сударь, / Иль на какую-либо из окраин?” – Да, она уже вся оккупирована» (Thaler A. Shakespeare and Democracy. Knoxville: The University of Tennessee Press, 1941. P. 27. Пер. мой). Вторая статья сборника носит название «Шекспир и Уолт Уитмен» и начинается с рассмотрения высказываний Уитмена о Шекспире, о чем говорится уже в первой статье, «Шекспир и демократия». Талер сначала приводит замечание из предисловия Уитмена «Оглядываясь на пройденные дороги» к сб. «Ноябрьские ветви» (1888): «Даже Шекспир, которым так наполнена современная литература и искусство (и которые действительно в значительной мере выросли из него), по сути, принадлежит похороненному прошлому» (Whitman W. A Backward Glance O’er Travel’d Roads // Leaves of Grass. N. Y.: Doubleday, Page and Company, 1920. Vol. III. P. 53. Пер. мой). Затем из статьи Уитмена «Демократические дали» (1871): «<…> щедрый Шекспир, великолепный, как солнце, живописец и певец феодализма на закате его дней, блещущий избыточными красками, распоряжающийся, играющий ими по прихоти» (Чуковский К. Мой Уитмен. М.: Прогресс, 1969. С. 248. Пер. К. И. Чуковского); «Великие поэтические произведения, включая Шекспира, отравляют представление о гордости и достоинстве простых людей, о жизненной силе демократии» (пер. мой). Набоков в своей рецензии отвечает на это: «За исключением тех случаев, когда изучение шекспировского текста представляет собой полный приключений научный поиск, проводимый теми, кто разбирается в прелестях Первого и Второго кварто и Первого фолио, интерес читателя обычно переключается с Шекспира на характер того или иного комментатора, применяющего свою собственную философию к более или менее неверно прочитанным пьесам. И обнаруживаешь, что больше увлечен тем, чтó Уолт Уитмен, согласно проф. Талеру, думал о Шекспире (если это можно назвать размышлениями), чем бесполезным вопросом, а был ли Шекспир или не был тем, что о нем думал Уитмен» (Think, Write, Speak. Uncollected Essays, Reviews, Interviews and Letters to the Editor by Vladimir Nabokov / Ed. by B. Boyd and A. Tolstoy. N. Y.: Alfred A. Knopf, 2019. P. 174. Пер. мой).

С. 153. …обращаясь к студенту в синей шапочке… – Имеется в виду bluecap или blue bonnet – разновидность мягкой шерстяной шапки, которую в старину носили шотландские рабочие и фермеры. См. коммент. к с. 166.

С. 154. …и она была особенно ценна тем, что нашлась так далеко от дома. – В рукописи вместо этого следует отдельное (невычеркнутое) предложение с новым намеком на энтомологические занятия автора-американца, исключенным на более поздних стадиях подготовки романа: «Очевидно, она была особенно привлекательна скорее своим местоположением, чем состоянием, точно так же как бабочка монарх, пойманная в Ирландии, ценнее такой же бабочки, пойманной в штате Нью-Йорк». Имеется в виду данаида монарх из семейства нимфалид, одна из самых известных бабочек Северной Америки, которая в Европе встречается во время миграций.

С. 161. …rudobrustki или зарянок [небольшие птички, родственные дроздам]… – От англ. ruddock (зарянка, малиновка) и breast (грудь), а также рус. руда (значения которого: «кровь», «красный» – ср. с «laderod kappe» в следующей главе).

С. 164. …в средневековых kappen… – См. коммент. к с. 186.

С. 165. Носящее такое подходящее название озеро… – Как уже было сказано, название озера образовано от фр. malheur (несчастье, горе).

7

В седьмой главе романа Набоков обращается к обсуждению личности и искусства У. Шекспира и его лучшей, по мнению писателя, пьесе – «Гамлету» (1603). До Набокова «Гамлету» отводили значительное место в своих романах И.-В. Гёте («Годы учения Вильгельма Мейстера») и Дж. Джойс («Улисс», Ч. II, эп. 9). Джойс начинает свой эпизод о шекспировском диспуте в дублинской библиотеке с иронических похвал в адрес «Вильгельма Мейстера». Оба эти произведения либо цитируются, либо учитываются в романе Набокова, который таким образом демонстрирует свою связь с европейской литературной традицией на американской почве и полемизирует как с историко-социальными интерпретациями пьесы, так и с толстовским отрицанием ее высоких художественных достоинств, высказанным в статье «О Шекспире и о драме» (1906).

Знакомство Набокова с Шекспиром относится к юношеским годам. В петербургской домашней библиотеке Набоковых имелись книги из серии «Храм Шекспира» («The Temple Shakespeare») лондонского издательства «J. M. Dent & Co», среди которых был и томик «Гамлета», сохранивший карандашные пометки предположительно Набокова или его отца (Верижникова Т. Ф. Владимир Набоков и искусство книги Англии рубежа веков: «Храм Шекспира» в библиотеке В. Д. Набокова // Набоковский вестник. 1998. Вып. 1. С. 203–204).

Таинственная фигура Шекспира привлекала Набокова задолго до переезда в Америку и перехода на английский язык – в 1924 г. он опубликовал длинное стихотворение «Шекспир», посвященное загадке личности английского барда («…скрыл навек чудовищный свой гений / под маской <…>»; «Ты здесь, ты жив – но имя, / но облик свой, обманывая мир, / ты потопил в тебе любезной Лете. / И то сказать: труды твои привык / подписывать – за плату – ростовщик, / тот Вилль Шекспир, что “Тень” играл в “Гамлете”, / жил в кабаках и умер, не успев / переварить кабанью головизну…» – Набоков В. Стихи. С. 209–210). В 1930 г. он перевел на русский язык два отрывка из «Гамлета» и монолог принца; позднее предполагал перевести трагедию полностью, о чем свидетельствуют архивные рукописные материалы и фрагменты перевода, частично использованные Набоковым в этой главе романа. Именно в переводческих (или академических) видах он, по-видимому, штудировал двухтомное комментированное издание «Гамлета» под редакцией Г. Г. Фэрнеса (1833–1912), положившего начало новой серии шекспировских изданий (т. н. «Новый Вариорум»), из которого перенес в «Незаконнорожденных» немало разных сведений, касающихся как толкования отдельных мест трагедии, так и интерпретаций ее замысла.

Судя по рецензии Набокова «Shakespeare, the Professors, and the People» 1941 г. (или 1942 г.) на сборник статей Э. Талера «Шекспир и демократия», в которой он привел замечание шекспироведа Джона Д. Уилсона о «Гамлете» из его книги «Что происходит в “Гамлете”» (1936), ему было близко преставление о различных сюжетных и текстуальных тонкостях, темных или откровенно загадочных высказываниях, намеренно введенных Шекспиром в эту пьесу. В частично процитированном Набоковым отрывке Дж. Д. Уилсон писал: «“Гамлет” – величайшая из популярных драм, и только благодаря этому он удерживается на сцене уже три столетия. Но он, кроме того, полон “необходимых намеков”, которые пропадают втуне для “бесплодных зрителей”, но которые не должны были, по мысли их создателя, заслоняться от понимающих зрителей клоунадой и переигрыванием. Есть, к примеру, в репликах Гамлета игра слов, по большей части с двойной или тройной подоплекой, недоступной даже самым сообразительным граундлингам. Ее наличие доказывает, что Шекспир мог рассчитывать на определенную часть публики “Глобуса”, на дворян, придворных и проч., способную на лету схватить и оценить практически любую тонкость, на которую он хотел обратить их внимание, и, кроме того, вооруженных, как и сам Гамлет, “таблицами”, чтобы уяснить то,