– А как ты сам?

– Настороженно оптимистичен, – ответил Эл.

– И она вряд ли поправится настолько, чтобы исполнить роль моей подружки невесты?

Эл отрицательно покачал головой. В ее нынешнем состоянии, даже если бы Фиби добралась до церкви, она бы скорее всего сорвала церемонию сразу после вопроса «Если кто-то знает причину, по которой бракосочетание не должно состояться…». Эл бы даже не удивился, если бы она закричала Руперту «Убийца выдр!» в тот момент, когда они с Кристиной стояли у алтаря, собираясь произносить свои клятвы.

– Но ты-то придешь, Эл, правда? – Он колебался. Ему вдруг стало трудно смотреть ей в глаза. Он должен был поддержать ее, и он обещал помочь с колоколами, но у него не было ни малейшего желания присутствовать на церемонии. – Для меня будет очень много значить твое присутствие. Если хочешь, можешь даже не оставаться на банкет, вдруг тебе нужно будет поскорее вернуться к Фиби. Просто приходи в церковь, – попросила она.

– Что ж, посмотрим, как она себя будет чувствовать. Я приду, если получится. – Он подергал себя за пальцы так, что все костяшки поочередно хрустнули: привычка, которую Фиби советовала ему избегать на людях.

– Может, зайдешь нормально и выпьешь чаю?

Эл отказался, сославшись на то, что он и так отсутствовал гораздо дольше, чем планировал, и ему действительно пора возвращаться.

– Может, и к лучшему, – пожала плечами Кристина. – У меня там такой бардак. Золотая тесьма и вата разбросаны по всему кухонному столу. Я украшаю свадебное платье, это неизбежное зло. Дай знать, когда Фиби будет в состоянии принимать гостей. И передай ей от меня привет, ладно?

Он осторожно вел машину обратно. Дорога блестела от луж. На склоне асфальт был покрыт грязной рябью, каскадами стекающей вниз.

Его печалило, что единственная местная подруга Фиби собиралась в ближайшее время переезжать из деревни к Руперту. Хотя он и жил недалеко, после замужества Кристина неизбежно стала бы уделять его дочери меньше внимания. Он надеялся, что Фиби все равно продолжит рисовать выдр, даже если ей придется делать это в одиночку. Терапия выдрами пошла ей на пользу.

Как странно, что Фиби выдумала все эти ужасы про Руперта. Разумеется, она заблуждалась. Руперт был отличным парнем, так думали все без исключения. Сам Эл так и не смог проникнуться к нему симпатией, но это могло быть связано с параноидальным комплексом мужской неполноценности, вызванной разницей в росте. Если бы Руперта не оказалось в тот вечер у вольера Коко, была бы Фиби жива? Без посторонней помощи она не смогла бы уйти и застряла бы там бог знает на сколько. Несмотря на сопротивление Фиби, Руперт поступил как ответственный человек. Он сразу отвез ее в больницу и даже вызвал ее близкую подругу, чтобы его дочь чувствовала себя комфортнее.

Придется Элу пригласить Руперта в паб или, по крайней мере, прислать ему бутылку виски в знак благодарности.

Тем не менее он испытывал к Руперту скрытое недоверие.

Наверное, Фиби со своей кампанией против Руперта за последние несколько дней промыла ему мозги. Возможно, бутылка виски будет наилучшим вариантом.

Вернувшись домой, он крикнул:

– Я дома, Фиби! Принес много вкусного на ужин!

Сверху донесся ее слабый голос. Эл убрал покупки в холодильник и поднялся в ее комнату, чтобы узнать, не хочет ли она перекусить. Он и сам изрядно проголодался.

Фиби допила воду из стакана, стоявшего у ее кровати, и попросила еще. Есть она отказалась, но согласилась попробовать небольшой кусочек омлета, если Эл все равно его будет готовить. Он заверил ее, что будет, и направился обратно на кухню.

Когда он поднялся к ней с омлетом, она не съела даже тот тоненький ломтик, который он положил ей на тарелку. Эл же расправился со своей порцией буквально в один присест. Он забрал у нее тарелку, и она натянула одеяло повыше на плечи.

– Папа, можно попросить тебя кое о чем? Ты не мог бы переночевать сегодня в моей комнате? Может быть, в кресле? Я, наверное, глупо себя веду, но мне кажется… – Она замолчала и перевела дыхание. – Если честно, мне страшно. Мне кажется, что вот-вот случится что-то плохое.

Он уставился на нее.

– Господи, не говори так, Фиби. Это совсем на тебя не похоже.

– Да, наверное, не похоже, – протянула она, закусив губу. – Но прошлой ночью мне приснилось, что Руперт вошел в мою спальню с молотком. Он занес его над моей головой и… Было жутко реалистично.

Эл нахмурился:

– Похоже, тебе вкололи тот еще коктейль с тем средством для общей анестезии.

И все же он был рад, что она рассказала ему о своих страхах, рад, что она обратилась к нему за помощью. Если она хотела, чтобы он провел ночь в ее кресле, то так он и поступит.

Плен

– Папа? – прозвучал из темноты ее голос.

– Да, Фиби? Все в порядке?

– Да… Или нет… Я не знаю. Я чувствую себя странно.

Ей снилось, что она заперта в клетке, мимо которой ходят толпы любопытных зевак. Все они и понятия не имели, как сильно ей хотелось вырваться на свободу. Ее клетка не походила на вольеры в питомнике, где хватало места, чтобы вольготно побегать и порезвиться. Было так тесно, что Фиби не могла даже пошевелиться. Ни руками, ни ногами – ничем. Чувство липкого ужаса осталось с ней и после пробуждения. Но это было еще не все…

Ночью реальность всегда становилась размытой. Ночью из глубин подсознания выползали демоны, чтобы помучить тебя проблемами, которые испарялись при свете дня. Но Фиби была уверена, что это не разум сейчас играет с ней злые шутки. Она не хотела поддаваться панике, но не могла просто лежать и игнорировать происходящее.

– Помнишь, врач сказал, что мы должны немедленно обратиться в хирургию, если я начну ощущать покалывания в пальцах рук и ног? Я ощущаю покалывания в пальцах рук и ног.

Эл пошевелился в кресле, где он устроился на ночь, укрывшись пледом.

– Насколько сильные? – Голос у него был сонный.

– Ну, пока что – просто покалывания. Это не больно, – добавила она, считая это достаточным поводом для оптимизма. И все же такое развитие событий ее тревожило. Она понятия не имела, насколько это серьезно. Она надеялась, Эл все решит за нее.

Она услышала, как отец встает с кресла, а секунду спустя зажегся свет. В комнате стало слишком ярко, и Фиби невольно зажмурилась. Когда она снова открыла глаза, отец смотрел на нее сверху вниз, сдвинув