Ицхак Золотухин, сын Василия, свидетель

Иехезкиелъ, сын Мордехая, свидетель

Разрешается женщине выходить замуж за другого, кроме Коэна,по истечении 93 дней.

Печать районного суда Иерусалимского Раввината.»

Иногда, довольно редко, его послания были написаны в духечастного письма.

«Ты спрашиваешь, друг мой…» — так начиналось одно из писемАзарии, хотя я ни о чем давно уже его не спрашивала, а только жадно листалакаждое утро почту, высматривая его имя.

«…Ты спрашиваешь, друг мой, — писал он, — какпродвигается проект всенародного трамвая в городе, где и пешеходы выглядятлишним приспособлением к миру… Все путем: улицы трижды перекопаны и четыреждызакопаны вновь, на площади Давидки щит рапортует о завершении работ на данномучастке пути. Прочитав это сообщение, народ озирается в поисках рельс, безкоторых трамвай, при всем торжестве прогресса, из-за угла не появится.Очевидно, на данном участке пути план по разграблению средств уже выполнен.Двинемся дальше…»

Но, начав в иронически-горьком ключе, он постепеннонакручивал себя, раскалял свой бубен, переходил на излюбленный слогразгневанного пророка и к концу письма уже бил в набат очередной цитаты,раскачиваясь в исступленном вопле:

«…Ибо все столы полны блевотиной; нет места чистого…

Поэтому слушайте слово Господне, люди глумливые, правителинарода этого, который в Йерушалаиме… Вот в основание положил Я на Сионе камень,камень надежный, краеугольный, драгоценный, основание крепкое; верующий непоспешит.

И сделаю Я суд мерилом и справедливость — весами, и смететград покров лжи, и смоют воды укрытие… Когда бич стремительный пронесется,будете им исхлестаны… и только ужас испытаете, когда поймете весть. Ибо короткабудет постель, чтобы растянуться, и узко покрывало, чтобы завернуться…»

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

Microsoft Word, рабочий стол,

папка rossia, файл sindikat

«…после того как Клавдий трижды напоминал мне об интервью сКлещатиком, мне ничего не оставалось делать, как напустить на того Галину Шмак.Надо сказать, ее безотказность и надежность я оценила только сейчас, когдаубедилась в том, что нет такого задания, которое она не взялась бы выполнить.Ее можно засылать на интервью к космонавтам на орбите, к водолазам в минутыглубоководного погружения, к шахтерам в аварийную шахту…

Возьмите у него интервью, Галина, сказала я, только недавайте завираться, вопросы ставьте четко, песни о собственном творчестве ивеличие замыслов режьте на корню; вообще, резать материал буду лично я! —и положила трубку, чтобы не услышать опять бесконечную сагу без препинаний осволочах в типографии, подлеце Алешке и обоях в деликатный цветочек…

Вечером она уже рапортовала о выполненном задании, а надругое утро перекинула на мой электронный адрес довольно странный файл: этобыла смесь из эпики Гомера, свиста соловья-разбойника, Соломоновой Песни Песнейи голоса сирены, манящей в морскую пучину…

Ной Рувимыч Клещатик, главный подрядчик Синдиката, соавторпесни «Скажи мне душевное слово», драматург и черт еще знает — кто, представалперед читателями «Курьера» опытнейшим мореходом, подробно объясняющим разницумежду классами кораблей, маршрутами, командами и специальными терминами… Онрасписывал будущую акцию с поистине поэтической страстью, перечислял всехвыдающихся пассажиров, кто украсит эту замечательную поездку — актеров,писателей, журналистов, дипломатов; не были забыты и шимпанзе Дориан схозяйкой, и цыгане с медведем, капелла «Московские псалмопевцы», известнаяпевица Эсфирь Диамант; он подробно перечислил все увеселения гурманов, супоминанием вин разных стран и блюд китайской, японской и прочих кухонь,которые ждут пассажиров на корабле… Я читала все это со смешанным чувствомвосторга, изумления и брезгливости. Опять представила себе галеон временОст-Индской компании… Наконец, села за работу и на всякий случай отчекрыжилавсю романтику напрочь. Вверх тормашками полетели цыгане с медведем, «Московскиепсалмопевцы», Эсфирь Диамант и блюда изысканных кухонь. В опубликованноминтервью Клещатик сдержанно сообщал о новой готовящейся акции Синдиката:двухнедельном турне на пароходе «Илья Муромец», приглашал звонить изаписываться по следующим телефонам (приводились номера департамента Фенечек-Тусовок).Добавлял, что некая компетентная комиссия впоследствии отберет достойнейших.При этом критерии, по которым будет проходить отбор пассажиров, в статье неперечислялись.»

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

— Представляете, Дина, — сказала Женярасстроенно. — Во дворе убрали песочницу. Такая жалость! Я брала в ней камушкидля аквариума… Теперь все кончено. И самокат Шая запретил заводить во двор.Говорит, это опасно: к нему можно прицепить взрывное устройство…

Хотелось погладить ее по голове, утешить… На самом деле втрех наших комнатушках Женя развернула настоящий рыбий террор: меченосцы игупии плодятся с таким остервенением, что вот уже месяца три как Женявыклянчила у меня разрешение поставить на мой стол «ма-а-ленький аквариумлитров на сорок», для мальков, чтобы тех не сожрали родители.

Я согласилась, — а что делать? Мальков тоже жалко. Ктому же в отдельных случаях, в беседах с некоторыми гостями, я могу скрывать зааквариумом невольное выражение лица…

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

По тому, с какими вытаращенными глазами прибежала Рутка ссообщением об очередной перекличке, я поняла, что грядет бо-ольшое начальство,что придется опять отрабатывать номер: «а без меня тут ничего бы не стояло». Ичто вновь нам придется слушать «Песнь ГОЭЛРО».

Так и есть: когда все мы привычно сгрудились за круглымстолом, Клава достал фонарик-крошку и сказал:

— Дина, отодвинься от карты, несмотря на то, что тысильно похудела в последнее время…

И повел зачин…

Это были трое из Объединенного Совета ПокровителейСиндиката.

Глава Опекунской Комиссии, Джошуа Бекон, с мордойротвейлера, его секретарь Луизиана Гопп, старуха, с лицом одновременно изумленными сонным, то есть оторопелым, и хлыщеватый молодой человек с ярко-зеленымгалстуком в лазоревую крапку, которым он занимался без устали и, похоже,бессознательно, — как двухлетний малыш теребит и тянет свое крошечноеоружие мужественности.

Клава, как обычно, тянул эпохальную «Песнь ГОЭЛРО»,разгуливая лазерным фонариком по просторам бывшего СССР, торжественно сообщаяцифры, факты, сражая гостей расстояниями. Он вонзил красный огонек в Японию иначал торжественно-хозяйским тоном:

— Тут Япония.

Совершил рукой круговое движение в сторону Калининграда ипровозгласил: