— Послушай, колдун, послушай, колдун!.. Меня зовут Аркадий Степанович, между прочим! Я не бог! И не могу отменить ваших законов чести! И не могу спасти принцессу так, чтобы не развязать войну! Доркин, Доркин…

Он махнул рукой и отвернулся.

Дело выглядело совершенно безнадежным. Последние деликатнейшие переговоры с правителем Дамора, когда Босоногий колдун предлагал самые невероятные отступные за принцессу, успехом не увенчались. А при первом же взгляде на Маэлиналь любому становилось ясно, что свадьбы этой она не переживет. Она и сейчас уже походила на тень, и улыбка ее казалась безмятежно потусторонней…

Баламут скрипнул зубами. И вдруг замер, как окаменел.

— Почтеннейший Аркадий Степанович, — произнес он тихо, почти шепотом, словно боясь вспугнуть посетившую его мысль. — Я, кажется, придумал… Еще одну чушь собачью, но зато без всякого колдовства. Если мы не можем подменить принцессу, то, может быть, мы можем подменить принца?

— Что?!

— Полное безумие, но вдруг получится?..

— О чем ты, Доркин?

Королевский шут с затравленным видом огляделся по сторонам и поманил старца к себе. Аркадий Степанович, исполнившись любопытства, подошел поближе.

— Представь себе, — медленно начал Баламут, — что когда-то, тридцать лет назад, неведомые враги выкрали из колыбели принца Ковина… подложив на его место другого младенца. Может, это сделала какая-то из придворных дам, которую соблазнил и бросил король Редрик, шут его знает! Потом придумаем… А суть в том, что завтра объявляется некто и говорит — здравствуйте, это я настоящий принц Ковин! Долой самозванца!.. А? Мы подкупим няньку или кормилицу, кто там у него был, и она подтвердит — да, вот такое родимое пятно было у настоящего принца, когда он родился, а у нынешнего-то и нет такого пятна! Мы подкупим пять нянек, если понадобится! Ты наведешь чары на королеву-мать, чтобы она тоже вспомнила это родимое пятно… Ну, там — шум, гам, выяснение обстоятельств… ревнивую придворную даму найдем — сделаешь этот самый фантом, в конце концов. И чем бы дело ни кончилось, а свадьбу на какое-то время всяко отложат. Мы хотя бы выиграем время… а вдруг все и получится! И тогда наш принц торжественно откажется от Маэлиналь… допустим, под тем предлогом, что он уже женат, а не женат, так женим его заранее!

— Погоди, погоди, — сказал ошарашенный старец. — Что-то я не понял…

— Что ты не понял? Я предлагаю заменить принца Ковина! На человека, который не захочет жениться на Май! И если ты и эту мысль объявишь вздором, то клянусь тебе, почтеннейший, я завтра же отправлюсь в Дамор, просто-напросто зарежу Ковина, и мне отрубят голову! Ты этого хочешь? Так я это сделаю, будь я проклят, поскольку ничего другого все равно не остается!

* * *

Они забыли про ужин и засиделись заполночь, обсуждая эту мысль. План Баламута казался Босоногому колдуну диким и безнадежным, но чатури, вернувшийся со своей прогулки по саду, неожиданно поддержал Доркина, уверяя, что чем безумнее замысел, тем больше у него шансов на удачное осуществление. Да и что такого, в конце концов, — мало ли в истории случалось самозванцев! Обыкновенная интрига, борьба за власть… А главное, в данном случае никто не заподозрит происков со стороны Айрелойна, никто не догадается, что речь на самом деле идет об избавлении принцессы Май от нежеланного брака, и, стало быть, война никому не угрожает. Интригу эту, само собой, нужно хранить в тайне от всех, в том числе и от короля Фенвика, тем более, что основное действие все равно будет разворачиваться в Даморе. И айры оказываются вроде как ни при чем…

Они спорили до хрипоты по каждому пункту. Продумать надо было все, ибо времени оставалось совсем мало, а сделать предстояло много. Разыскать и подкупить нянек принца Ковина. Найти подходящую придворную даму — из числа тех, кого королева Дамора в свое время, заметив неподобающее внимание мужа к молодой красавице, решительно изгоняла из дворца и ссылала в монастыри, и которая за хорошую мзду согласилась бы разыграть спектакль и изобразить раскаявшуюся грешницу, возвращающую королю Дамора его законного наследника. И главное — найти самого этого наследника. Кандидат должен был быть человеком подходящего возраста, бесконечно преданным принцессе Маэлиналь и отважным. Ибо тяжба, несмотря даже на самые убедительные доказательства его происхождения, вполне могла закончиться судом чести. По законам Данелойна никто не мог помешать принцу Ковину вызвать претендента на поединок и, убив его, доказать тем самым свое право на престолонаследие…

Услышав про поединок, Босоногий колдун вперил в Баламута Доркина тяжелый взгляд.

— Сдается мне, любезный друг, — сказал он сухо, — что некому у нас будет разыгрывать самозванца. Где мы найдем подобного человека в ближайшие десять дней — а это все время, которое у нас есть на подготовку? Кто вдруг, с бухты-барахты, решится на такое, зная, что принц Ковин — лучший фехтовальщик Дамора?

— Не лучший, — буркнул Баламут. — Во всяком случае, Дамор — не Айрелойн, есть у нас и свои мастера…

Однако же он призадумался.

— Я мог бы назвать сразу несколько имен верных и умелых людей, которые ради того, чтобы помочь принцессе, пойдут на все. Кроме… кроме, пожалуй, одного… — Баламут покачал головой. — Никто из них, так же, как и Ковин, не откажется от ее руки.

— Замечательно, — сказал колдун. — Ну, и на что нам нужны такие?

— М-да… Можно, конечно, заставить дать слово. Но я не поручусь, что любой из них не нарушит его, когда дело дойдет до свадьбы.

— Кто-то что-то говорил, кажется, насчет того, чтобы женить нашего самозванца заранее? — саркастически осведомился колдун.

Доркин почесал в затылке.

— Да… это будет посложнее, чем я думал.

— То-то же. Безнадежное это дело, Доркин. Лучше и не заводиться. Разве только… Я могу на некоторое время изменить твою внешность. Сделать из тебя тридцатилетнего молодца. Ты возьмешь на себя эту роль?

Баламут вздрогнул.

— Я?

И с лица его медленно сошли все краски.

— Я… это совершенно невозможно, почтеннейший!

— Почему? Это же ненадолго. Самозванный принц исчезнет потом с горизонта с такой же легкостью, как и появился, но дело будет уже сделано. И разве не ты предан принцессе больше других? Разве не ты больше всех желаешь спасти ее от этого брака?

В голосе Босоногого колдуна послышались суровые нотки. Или это для королевского шута он прозвучал, как голос совести?

Доркин откинулся на спинку кресла и закрыл глаза. Его вдруг пробил озноб. Колдун прав. Разве не он… Искать никого не придется. Все пройдет как по нотам. У него хватит и нахальства, и самообладания, чтобы разыграть из себя даморского принца. С измененной-то внешностью! И если дело дойдет до суда чести, он легко победит Ковина в любом поединке, невзирая на свои годы. Но… как же…

В ушах у него вдруг зазвучала песенка, которую он слышал где-то, когда-то, совсем недавно: «…пой, мой соловей, лети над бездной и расскажи, расскажи моей любезной, что я еще жив…» Принцесса Май. Занять место ее жениха. Иметь полное право жениться на ней вместо принца Ковина. И отказаться от нее. Вот и все, что от него требуется. Он увидел перед собой ее лицо, ее глаза, губы… И песенка сменилась звоном в ушах от прилива крови, а озноб — внезапным жаром во всем теле. Во рту пересохло.