– Ну и методы у вас… – не удержалась Лена.

Генерал Струнин пожал плечами.

– Не вижу в этом ничего предосудительного. Марина же не закладывала Кольцова. Она не об услышанных антисоветских анекдотах докладывала… Или о том, с кем и сколько он пьет… Кому вы все нужны были с вашими анекдотами!.. Марина о вашем, Кольцов, поведении – в другом, психологическом плане – должна была сообщать. Следить, не проявятся ли как-то ваши так много обещавшие способности… Иной, – усмехнулся генерал, – может, и рад бы был, если б за его здоровьем так тщательно следили!.. Тем более – родная жена!..

Кольцов только криво усмехнулся.

– Но, – продолжил генерал, – в течение тринадцати лет ровным счетом ничего интересного, ничего, действительно заслуживающего внимания, Марина о вас сообщить не могла… И не стройте, пожалуйста, из себя мученика. В конце концов, вы ж, Кольцов, по доброй воле на ней женились. Или я ошибаюсь? Вас же никто в загс не тянул?.. И вы, кажется, любили ее?

Иван не ответил. Лена снова взглянула на него. На скулах Кольцова играли желваки. Лена утишающе положила ладонь на его большую руку.

– А что стало с другими подопытными! – глухо спросил Иван, ни на кого не глядя.

– А что – с другими? – пожал плечами генерал. – Я же говорил вам: программа «Вектор» была закрыта. Никакого финансирования на нее не выделялось. А какая, спрашивается, военная наука сейчас у нас финансируется? Да и вся наука вообще?.. Так что о судьбе прочих испытуемых мы ровным счетом ничего не знали… Никакой статистики никто не вел. О повышенном проценте смертности среди тех, кто прошел исследования, мы, признаюсь, узнали только теперь, после доклада капитана Петренко…

– А что случилось с Веничкой? Ильей Ильичом? Другими? – настаивал Кольцов.

Я же вам говорю: никто эти смерти никогда между собой – а также с программой «Вектор» – не связывал. Все ваши коллеги погибли от естественных причин. Так, во всяком случае, считается… Пока считается… Будем надеяться, – вздохнул Струнин, – что мы получим дополнительное финансирование и тогда сможем провести исследование…

– А от чего погиб Карандышев? – тихо спросил Иван.

– Здесь совсем другое… Но об этом, если позволите, после… Тем более что это уже часть нынешней истории, к которой мы теперь, собственно, и подошли, – продолжил генерал. – Фактически собственно история началась около полугода назад. В феврале нынешнего года наши коллеги из Ясенева… – Лена недоуменно взглянула на генерала. Он любезно пояснил: – Из Службы внешней разведки… Так вот, они сообщили, что в той службе, которую я имею честь возглавлять, появился, согласно весьма надежным оперативным данным, «крот»…

– Кто? – переспросила Лена.

– Секретный агент, перешедший к противнику и работающий на одну из спецслужб Запада. – Генерал жестко, с ноткой брезгливости добавил, как припечатал: – Предатель.

«Господи, ну какое же все это имеет отношение к Ване? – мелькнуло у Лены. – К моему Ване? За что ему-то все это?»

– Это был первый – и, надеюсь, последний – случай в истории нашей службы, – столь же жестко продолжил генерал. – С учетом специфики нашей работы «крот», орудующий у нас, мог нанести непоправимый ущерб безопасности России. Кроме того, – нахмурился Струнин, – это – колоссальный удар по престижу нашей организации… высокому, должен признать, престижу… Так что выявить и ликвидировать «крота» мы должны были как можно скорее… Обычными проверками, а также с помощью оперативных средств нам этого, увы, не удалось. Вражеский агент затаился, связей со своими иностранными хозяевами практически не имел. Однако само его существование ставило под удар всю нашу Комиссию. Разоблачить его было жизненно необходимо. И тогда руководитель контрразведывательного подразделения моей службы предложил некий план. Он заключался – опускаю детали – в следующем: нам необходимо заставить «крота» шевелиться. Действовать. Подсунуть ему такую информацию, которая подтолкнет его к активным действиям. Он начнет работать – а значит, и совершать ошибки. Кроме того, его активность уже сама по себе сможет навести нас на его след…

Лена скептически смотрела на «спецслужбистов», переводя взгляд с генерала на Петренко.

– Но для того, – невозмутимо продолжал Струнин, – чтобы предатель начал действовать, должно было произойти нечто экстраординарное. Что-то, имеющее касательство именно к нашей службе и в то же время представляющее несомненный интерес для противника. Таким событием могло стать любое происшествие на территории России, которое казалось бы со стороны в высшей степени загадочным… А, кроме того, мы знали, какой интерес проявляли в свое время спецслужбы предполагаемого противника к исследованиям по программе «Вектор», к тому самому эксперименту, в котором вы, Кольцов, участвовали. Вот таким образом выбор пал на вас. Точнее, на вашу жену…

Лене показалось, что Иван близок к обмороку. Его кулаки, лежавшие на столе, напряглись. Ногти вонзились в ладони. Она погладила его по руке и прошептала, глядя прямо в переносицу генерала:

– Как вы все мне противны! Невыносимо противны!

Генерал отнюдь не смешался и продолжал тем же, что прежде, размеренным и внятным голосом:

– Я приношу вам, господин Кольцов, свои официальные – и искренние! – извинения за те моральные страдания, которые мы вам невольно доставили…

– «Невольно»! – фыркнула Лена.

– Я не стану с вами спорить, уважаемая Елена Геннадьевна, единственное, что я могу, – это еще раз подтвердить: мне действительно очень жаль. Позвольте дальше?

Вопрос повис в воздухе, и, не дожидаясь согласия, генерал продолжил:

– Таким образом у нас возникла идея «убийства» Марины Кольцовой. И не просто «убийства» – его нужно было облечь в форму загадочной смерти; такой смерти, которая обязательно привлечет внимание нашего ведомства, а значит, рано или поздно, станет известна «кроту»… Марина Кольцова после беседы с нашим человеком – и за соответствующее вознаграждение, разумеется – играть свою роль согласилась…

– Вот сучка, – как бы про себя пробормотала Лена. – Интересно, сколько вы ей заплатили?

– Это роли не играет, – решительно отмел вопрос генерал. – Мне кажется – это, впрочем, ни ко мне, ни к делу не относится, и утверждать наверняка я не берусь: материя тонкая, – она вас, Кольцов, извините, не любит…

– Тоже мне, открыли Америку, – криво усмехнулся Иван.

– Товарищ генерал, разрешите обратиться? – вдруг спросил молчавший до тех пор Петренко.

– Обращайтесь, капитан.

– Кто из жителей военного городка, ну, этого самого Азова-13, знал, что убийство Марины – ненастоящее? Что это – «подстава»?

– Двое, – не раздумывая, ответил генерал. – Те, кто должен был обнаружить «тело»: участковый милиционер Пивоваров и соседка, так сказать, «покойной» – Анастасия Журавлева.

– Вот как!.. – только и пробормотал Петренко.

Ему стало стыдно за себя. И в то же время он испытывал невольное уважение к своим собеседникам, которых он опрашивал пять дней назад в Азове-13. «Ай да артисты! – подумалось Петренко. – Ай да Есаул-Есаул! Ай да Настя – Золотые Шары! Вот тебе и простые души! Раков они ловят, баклажанчики консервируют… Провели меня на мякине! Им бы в театре служить!.. А я-то, я-то!.. Ничегошеньки даже не заподозрил!.. Лапшу им на уши вешал про секретный препарат, размягчающий кости… Легенду прикрытия создавал… Представляю, как они смеялись! Про себя, сволочи, смеялись!.. И я их не расколол!.. Да, капитан, – критически подумал о себе Петренко, – учиться тебе еще и учиться…»