Струнин сделал паузу и не без удовольствия выпил еще одну рюмку водки. Закусил икоркой.

– Запомни, сынок, – генерал усмехнулся и проговорил назидательно, – за свой счет выполнять государственную работу могут только вражеские агенты!..

Кольцов и Петренко улыбнулись, по достоинству оценив шутку генерала. Лена же рассеянно продолжала отщипывать крошки от куска хлеба, никак не реагируя на шутки Струнина.

Ей казалось странным, что самолет по-прежнему все еще наматывал километры воздушного пространства. Полет продолжался уже третий час. Если лайнер летел в Москву, давно пора было заходить на посадку.

Куда же все-таки они направляются? В Америку, что ли? – не покидала ее тревога.

– Товарищ генерал, – негромко спросил Кольцов, – так что же все-таки произошло с Карандышевым? Несчастный случай?

– Есть у меня подозрения, – начал Струнин, сыто отдуваясь и откидываясь наконец от стола, – что в нашей жизни случайностей не бывает. Помнишь, Петренко, тот вечер – кажется, это было воскресенье, – когда ты пытался и никак не мог дозвониться до Савицкого? Я ведь тоже ему звонил и тоже не мог найти… По странному стечению обстоятельств именно в тот вечер и погиб Карандышев… В автокатастрофе… Его сбила мчащаяся на большой скорости «Волга»… «Волжанка» эта была утром того же дня угнана, а вечером, уже после преступления, найдена… А полковник Савицкий в свое время кончал диверсионную школу… Большой мастер по ликвидационным мероприятиям… Интересное совпадение, не правда ли?.. Но, конечно, версия об участии в этом деле Савицкого еще нуждается в разработке… Но, полагаю, что-нибудь мы да отыщем… Какие-нибудь билетики на его имя или на один из псевдонимов на самолет из Москвы в Поволжск… Или свидетелей… А не отыщем – так сам сознается…

– Зачем же Савицкому надо было убивать Карандышева? – полюбопытствовал Кольцов.

– Пойди спроси его! – досадливо усмехнулся генерал, махнув рукой в направлении второго салона, где в окружении стражи томился разоблаченный агент. Сейчас, когда Струнин несколько разомлел от выпитого и съеденного, стало вдруг заметно, что генерал тяжело переживает предательство сослуживца, почти друга.

– И все-таки? – настаивал Иван.

– Я думаю так, – начал вслух размышлять генерал, – существовала ведь некая отличная от нуля вероятность, что ты, Кольцов, своего дружка Карандышева отыщешь. И даже отыщешь раньше, чем мы. И он, Карандышев, решится подтвердить то, что на вас, так сказать, когда-то ставили опыты. И вы вдвоем с ним пойдете и выступите с совместным заявлением… Тем более что ты очень впечатлил этого журналиста Полуянова демонстрацией своих способностей… Ну, и что тогда?.. Тогда грош цена и тебе, и твоим талантам – когда о тебе и о твоих возможностях будет знать каждая собака… Ни нам вы будете не нужны, ни американцам… Тебя Академия наук засунет куда-нибудь в виварий, будет над тобой опыты ставить… Стали бы тебя, Кольцов, как собачку Павлова или как женщину волосатую, на международных симпозиумах демонстрировать… И тогда все мы – и моя служба, и он, Савицкий, как вражеский агент, – окажемся ну совершенно ни при чем… Все все поели? – вдруг спросил генерал.

Мужчины переглянулись и утвердительно кивнули. Лена молча кивнула. Струнин снял трубку одного из телефонов и коротко бросил: «Унеси!»

Через секунду возник давешний солдатик-официант с сервировочным столиком, быстро и молча собрал посуду с недоеденными яствами.

– Оттащи, что мы не доели, туда… Этому… – морщась, махнул генерал в направлении второго салона, имея в виду арестованного Савицкого. – Пусть дожрет…

Официант понимающе кивнул.

– Оперативники-то покушали? – отечески поинтересовался генерал, на миг явив собой перед малочисленной публикой образец заботливого командира.

– Так точно.

– Ну и славно. Можешь кофе приносить. Мне – без сахара.

– Мне тоже без сахара, – попросила Лена.

– Так точно!

Когда солдатик-официант исчез, Струнин задумчиво, полуприкрыв глаза и сцепив на груди руки, проговорил:

– А может, он – я Савицкого имею в виду – мог убить Карандышева еще вот из каких соображений… Ты, Петренко, кажется, вел как-то дело о пропавшем бриллианте?

– Было такое, – улыбнулся капитан, про себя подумав: «А генерал-то внимательно, оказывается, мой послужной список читал…»

– Так вот, скажи мне, Петренко: что ценнее – два алмаза или один?

Капитан понял подвох и улыбнулся:

– Думаю, что один…

– Правильно, Петренко! Совершенно справедливо!.. Чем бриллиантов меньше – тем они ценнее!.. Так и здесь. Ну что такое – сразу два ясновидца?.. Ты, Кольцов, плюс этот Карандышев? Чепуха! Явное обесценивание!.. Инфляция!.. Вот он, Савицкий то бишь, второго-то и грохнул… Чтобы ты, Кольцов, был единственным и совершенно неповторимым… Чтобы подороже тебя американцам запродать… Но это лишь мои догадки… Как оно на самом деле было – вскрытие покажет… То есть следствие…

Генерал, не стесняясь, широко зевнул.

Между тем гул турбин самолета опять стал иным. В дверях, ведущих к кабине пилотов, появился летчик в белоснежной рубашке.

– Товарищ генерал! Господа! – негромко, но отчетливо произнес он. – Мы заходим на посадку. Пожалуйста, не вставайте со своих кресел и не курите. Спасибо!

В салоне и без того не курили да и расхаживать вроде как не собирались. Мужчины промолчали, и только Лена произнесла, ни к кому конкретно не обращаясь:

– На посадку?.. Куда?

– В хорошее место, девочка… – совсем по-отечески пророкотал генерал. – В хорошее!..

Затем одним глотком он опорожнил чашку с кофе и спросил:

– Ну а кто вас сегодня преследовал в доме у несчастного Карандышева, вы, я надеюсь, догадались?.. – И, не дожидаясь ответа, продолжил: – Конечно же, это были мои люди. В понедельник даже бритому ежику стало ясно, что и вы, – он кивнул в сторону Ивана с Леной, – и ты, капитан, рано или поздно окажетесь в этом месте. Вот и поставил я там засаду… Только не учел, что ты, Кольцов, и ты, Петренко, появитесь в одном месте в одно время… А ты, капитан, устроишь такую беготню… Что ж, молодец, быстро бегаешь…

В словах Струнина, вроде бы иронических, прозвучала тем не менее очевидная похвала в адрес Петренко. Он это так и воспринял, почтительно склонив голову.

– Пришлось вас второй раз мелкоячеистой сетью обкладывать… Ну, и в последний раз все уж прошло, слава богу, без ошибок… И вы к нам в руки угодили, и Савицкий так глупо себя выдал… Агент Оператор! – хмыкнул генерал. – Что ж, сколько веревочке, так сказать, ни виться…

Струнин во второй раз, не стесняясь, широко зевнул.

Самолет делал «коробочку» над неведомым аэродромом. Послышался удар где-то под крыльями – это вышли шасси. Кольцов тихонько пожал Лене руку.

Для них начиналась новая, неизведанная, но почему-то верилось – счастливая жизнь.