– Архип Лукич! – крикнул из машины Вадик. – Поехали?

– Иду! – отозвался он, спеша к автомобилю.

– Ну, что, Архип Лукич, – потирая руки, сказал Гена, – вас можно поздравить? Раскрутили такое дохлое дело!

– Погоди радоваться, – остановил его Щукин. – У нас нет улик. А главная улика – пистолет «вальтер» образца тридцать восьмого года. Нет ни шляпы, ни пальто, в котором был стрелок. Ко всему прочему, нам необходимо добиться признания подозреваемого, то есть Стаса. Без этих двух составляющих дело не считается расследованным.

– Ой, вы, как всегда, перестраховываетесь, – махнул рукой Вадик. – Стасик посидит до завтрашнего утра, оценит свое положение, а потом петь будет, как соловушка. Мы не делали обыск у него дома и в офисе.

– Сделаем, – пообещал Щукин.

– А если не найдем? – внес пессимистичную ноту Гена. – У него мест, чтобы спрятать пистолет, полно. Весь плиточный завод, например. Хоть и громко звучит – завод, а какой-то пистолет там спрятать – раз плюнуть.

– Вот и я о том же, – вздохнул Щукин. – Поэтому поздравления пока преждевременны. Если Стас проявит выдержку и не сознается, а также не предоставит нам пистолет, после определенного срока задержания нам придется отпустить его. И начать сначала.

– Тьфу, тьфу, тьфу! – поплевал Вадик. – Но дед… Архип Лукич, у меня нет слов, я таких кретинов еще не встречал. В его возрасте лежал бы на печи и лишний раз руку с нее не свешивал, а он побоища устраивает! Валентина таранил кто? Буба! У его машины нос помят и фара разбита. Как думаете, расколется этот осколок социализма?

– Если ты имеешь в виду его личное участие в покушении, то он уже раскололся, – сказал Щукин. – А насчет Стаса… Огорчу тебя, Вадик, не расколется он. А ведь он знает, где пистолет, знает и не скажет. Во всяком случае, настроен Буба по-боевому. С дедом надо работать очень осторожно. Не представляю, чем его взять.

Обыск в доме Стаса Тригуба и в его кабинете прошел гладко. Гладко в том смысле, что пистолета не нашли. Приступили к поискам на заводе. Здание не так чтобы большое, но мест, где можно спрятать пистолет, действительно там много. Оперативники искали профессионально, вычисляя самые укромные и в то же время легкодоступные места. Если заложить пистолет плиткой, его не достанешь быстро, придется разворошить груду, а это всегда заметно. Значит, «вальтер» лежит в доступном месте, откуда выудить его можно незаметно и в любое время. Логика логикой, а пистолет не нашли и там.

– Может, у Стаса другая логика? – предположил Гена. – Может, он после каждого нападения закапывает пистолет? Тогда наши поиски и дальше будут неудачными.

А день подходил к концу. Архип Лукич поехал в прокуратуру, отпустив ребят отдыхать. Он хотел посидеть в тишине, обдумать вопросы, которые задаст завтра Стасу. Это важно – провести допрос целенаправленно, в то же время обозначить ряд вопросов и задавать их так, чтобы подозреваемый запутался, а потом «спекся».

У входа в прокуратуру его ждал первый сюрприз: Бацилла и Клюква. Хватило суток, чтобы эти двое бомжей из вполне терпимых внешне снова превратились в две особи, которых Щукин едва различал по половым признакам. Они будто нарочно валялись в грязи, восстановился и специфический запах, рожи у обоих были опухшие до омерзения, значит, вчера праздновали освобождение до полной отключки. Заметив Щукина, они подались ему навстречу, изобразив на рожах нечто вроде счастья.

– Вы ко мне?! – обалдел Щукин.

– Начавник, вот какой вопвос, – начал Бацилла по-деловому.

– Начальник, вот какой вопрос, – без просьб перевела Клюква, стоя чуть в сторонке.

– Вы тебе повогви? Повогви!

– Мы тебе помогли? Помогли, – перевела Клюква.

– Вы стока сидеви в катаважке! – продолжил Бацилла.

– Мы стока просидели в каталажке, – с чувством сказала Клюква.

– А бвагодавность? И де она?

– А благодарность? – воззвала к совести прокурора Клюква. – Не, правда, где благодарность, а? Мы конопатились, а нас выпустили, и все?

Щукин догадался, что за благодарность требуют бомжи. Вот наглый народ! Кого на понт берут? Следователя прокуратуры! Он чуть не расхохотался открыто, но решил продолжить спектакль:

– Так… назад посадить?

– Начавник, да ты фто! – возмутился Бацилла, очевидно, свобода его сердцу милей. – Вы к тебе как к чевовеку, а ты… Вы заваботави… как это, Кюква?

– Гонорар мы заработали, – выпалила Клюква. Честно говоря, Щукин поразился ее словарному запасу, а она от себя добавила: – Все путем надо делать, за работу платить. Это по-честному. А мы работали!

Конечно, Архип Лукич мог послать бомжей куда подальше. И те побежали бы, никуда не делись бы. Но за цирк действительно надо платить, ибо развлечение стоило того. Щукин достал бумажник, вытащил полтинник и протянул Бацилле.

– А фто так маво? – окончательно обнаглел тот.

– Будешь артачиться, вообще ничего не получишь, – пригрозил Щукин. Клюква не стала испытывать терпение следователя, цапнула купюру. – И запомните: чтобы я вас видел последний раз. А теперь катитесь.

Второй сюрприз его ждал у двери кабинета – Софрон Леонидович, он же Буба. Дедуля дремал на стуле, рядом с ним стоял небольшой старый чемодан.

Щукин приблизился, кашлянул. Буба проснулся, заговорил:

– Простите… вас не было… я с двух часов здесь.

– А чемодан зачем?

– Там вещи, – доложил Буба, смущаясь. Видя, что следователь не понимает, какие вещи прихватил Софрон Леонидович, он дополнил: – Зубная щетка, спортивный костюм, носки… мне в тюрьме понадобятся.

В общем, цирк продолжился, только Щукин не знал: платить ли Бубе за развлечение или он обойдется? Открывая дверь, Архип Лукич проворчал:

– Вы бы лучше пистолет принесли, больше пользы было бы.

Софрон Леонидович проигнорировал ворчание, вошел в кабинет и демонстративно уселся на стул, гордо подняв двойной подбородок. И вдруг Щукин почувствовал внезапную усталость. Она нахлынула волной и не думала откатываться. Кажется, он серьезно переутомился. И то верно, без выходных пахал, просто забыл о них, а между прочим, уже июнь кончается.

– Вы подумали? – спросил он Бубу.

– Совсем не думал.

Собственно, приблизительно такой ответ Архип Лукич и предвидел. Более ни одного вопроса не задал, оформил подписку о невыезде. Наконец, не глядя на Бубу и молча, указал кистью руки на дверь.

– Мне уходить? – не понял тот.

Дедушка просто феномен. Только что Софрон Леонидович подписал чуть ли не клятву, что за пределы города ни ногой, и задает глупейшие вопросы! Нет, маразм все же берет свое в определенном возрасте. На всякий случай Щукин объяснил, что означает подписка:

– Вы не должны выезжать из города. Можете ходить, гулять, делать все, что хотите, но только в городе. Идите.