Загрохотало. Артиллерия начала обстрел захватчиков, и над полем битвы поплыл сизый пороховой дым. Авангард под командованием герцога Норфолка и несколько отрядов Ричарда пришли в движение.

* * *

Джон Говард кивнул сыну. Томас поклонился. С самого утра он пребывал в хмуром настроении. Отвечал односложно, когда спрашивали, и прятал взгляд. Его явно терзало что-то. Идти в бой в подобном настроении не должно.

Герцог Норфолк повернулся к одному из воинов – старому преданному ветерану, прошедшему с ним не одно сражение. Пусть присмотрит за его мальчиком.

Воин, как обычно, понял без слов и лишь немного склонил голову. Отступил на несколько шагов, становясь рядом с молодым лордом.

Герцогу подвели боевого коня. Серый в яблоках красавец змеил шею и хитро косил глазом на хозяина. Норфолк принялся взбираться в седло и чуть не упал. Всегда спокойный боевой конь дернулся, когда нога Джона уже нащупала стремя.

Чудом ему удалось выровнять положение и не опозориться на глазах у всего войска. Сесть в седло и натянуть повод, не позволяя скакуну своевольничать. Впрочем, вовсе не норов оказался виной непослушанию. Серый вздрагивал под ним, будто лист на холодном осеннем ветру. Коня сильно напугало что-то или кто-то.

– Плохая примета, – прошелестело за спиной, но Говард лишь хмыкнул. Знал он эти приметы. Наверняка тюдоровские проходимцы всему виной.

– Выступаем! – выкрикнул Норфолк, досадуя на сына, жеребца, себя самого. В голову не ко времени пришли подозрения. А Джон так радовался, сумев притушить их перед сражением. Он верил своим людям и не мог считать предателем Томаса.

«Но, когда все закончится, – решил герцог, – следует обязательно поговорить с ним. Заглавная „D“ неизвестного и сына выглядят очень уж похоже».

Серый фыркнул и пошел быстрым шагом. Говард пока не видел противника, но чувствовал его приближение. Медленно он поднял руку, сжимающую боевой топор, и именно в этот момент что-то горячее неожиданно ударило в спину.

Громко и пронзительно закричал жеребец, метнувшись в сторону. Качнулась земля. Мелькнули перед глазами лошадиные уши – неожиданно четкие, Говард рассмотрел каждую шерстинку. Грива ударила в лицо, подхваченная испуганным ветром. И Джон сполз с седла.

Мир умер, подернутый легкой дымкой. Поле битвы, свои и чужие перестали существовать. А последней мыслью осталось сожаление, замешанное на печали: «Преданному умирать нестрашно».

То, как затерялся в толпе Томас и смешались, потеряли боевой настрой его воины, оставшись без командира, Джон уже не видел.

Правый фланг дрогнул и стал медленно проседать под атакой войск Тюдора, а затем и отступил. Воспользовавшись этим, отряды Оксфорда стали обходить армию Ричарда с тыла.

* * *

Дик поднял руку. К нему немедленно подбежал гонец.

– К Нортумберленду, – коротко распорядился король. – Командующему левым флангом вступить в бой.

Гонец умчался. Ричард наблюдал, как понукал тот жеребца. Как быстро достиг он отрядов левого крыла. Минута… четыре… десять. Стояли, потрясая гривами кони. Люди застыли в боевой готовности. Но так и не сдвинулись с места. Напрасно Его Величество слал гонцов, те достигали Нортуберленда и пропадали бесследно.

Весть о гибели герцога Норфолка достигла короля в тот момент, когда он увидел гонца Тюдора, спешащего к стоящим в отдалении силам Стенли. После столь своевременной новости этот трус вступит в бой, и положение станет почти безвыходным.

Дик прикусил губу и принялся медленно считать, чтобы успокоиться. Он ждал предательства. Он его предусмотрел, и от того, что самые худшие предположения сбывались, ничего не зависело. Эту битву решит одно небольшое сражение. Противоборство предводителей армий.

Единственный шанс – сразить Тюдора до воссоединения с ним войск предателей. Обратиться с воззванием к солдатам, составляющим отряды Стенли и Нортуберленда. Призвать их под свои знамена, обещая в награду прощение.

Дик перевел взгляд на поле и вздрогнул, увидев на одном из холмов рыцаря, отрешенно наблюдающего за ходом битвы. Над его головой развивалось знамя с огнедышащим драконом Кадуаладра. Отряд воинов, защищавших его, казался невелик.

Король обернулся и отыскал взглядом Рэтклиффа. Тот кивнул и закричал остальным рыцарям. Но Дик уже не смотрел, как вскакивают те на лошадей. Сжал коленями конские бока, понуждая Серри развернуться, и помчался, огибая собственный фланг.

Мелкие травинки, устилающие поле, слились в сплошной ковер. Серри летел, будто молния. Кружащий вокруг него ветер вскоре устал и, утомленный, уселся Ричарду на плечо. Лошадиное и человеческое сердца били в унисон. Никогда раньше Дик не чувствовал такого единения с конем. В этой скачке он ощущал себя древним кентавром. Он успеет! Должен успеть! Восторг полностью овладел им, даря мгновения восторга. Счастья вопреки всему.

Ричард далеко оторвался от собственного отряда, но его это не волновало. Так происходило почти в каждой битве. С Серри не мог соревноваться на равных ни один жеребец Англии.

В какой-то момент прямо перед ним возник какой-то рыцарь. Дик зарубил его прежде, чем смог рассмотреть герб. То же произошло и со знаменосцем Тюдора. Сам Генрих стоял на возвышении и не стремился к схватке, но и не собирался сбегать.

Серри устремился на холм. Прыгнул. Движение показалось Дику чуть неуверенным, и неясная тревога забилась в сердце. Пожалуй, единоборства с Тюдором ему и не надо. Он вполне может метнуть боевой топор отсюда. Его Величество поднял руку…

Копыто жеребца ударилось о камень, и Серри протяжно заржал, заваливаясь набок. Шпора запуталась в стремени, не дав всаднику спрыгнуть. Ричард ахнул, удар о землю выбил из груди остаток воздуха. Резкая белая вспышка ослепила на мгновение. Краем сознания он даже понял, что подмял под себя топор. Теперь он не смог бы даже попытаться поразить Тюдора… Впрочем, это не вышло бы в любом случае.

Дик не мог пошевелиться. Тело перестало повиноваться ему. Ричард ничего не чувствовал – даже боли. Слышал крики. Догадывался, что окружившие его враги наносят удары, но и только. Глаза заливало алым, и король сомкнул веки. Перед внутренним взором поплыли разноцветные круги. Это оказалось красиво.

Спустя мгновение или вечность мужчина осознал, что не дышит. Но отчего-то эта мысль не привела за собой страх. Дик прекрасно себя чувствовал и так. Вне того мира, где его калечили и истязали.

– Хватит! – прикрикнул Тюдор.

Он не без удовольствия смотрел на то, как терзают мертвое тело его врага, но…

– Бывший король Англии обязан быть узнаваем, – проговорил Генрих. – Иначе потом от самозванцев не будет житья.

Еще теплое тело освободили от доспехов и одежды, сняли с него королевские регалии. Захватчик принял их и тотчас надел.

С головы Ричарда сняли шлем. Шныряющий тут же отчим отыскал под кустом боярышника походную корону. Уильям Стенли поднял ее и водрузил на голову Тюдора.