Остров Мэн плавает в Ирландском море аккурат между Ливерпулем и Белфастом. Это офшор, налоговый рай для банков, судоходных компаний и международных авантюристов: тут, например, находятся штаб-квартира крупнейшего в мире карточного портала PokerStars, центр космического туризма и подпольная шоколадная фабрика, построенная сбежавшими из ЮАР сторонниками апартеида. На всем, от флагов и монет до автомобильных номеров, нарисован трискелион, древний кельтский символ из трех ног, символизирующий устойчивость и стабильность – впрочем, после трех дней на острове понимаешь, что стабильны здесь в первую очередь странности, дикости и отклонения.

Выскочив из крохотного аэропорта, я оказался в Каслтауне – поселке, раз в год принимающем потешную регату на тазах и корытах. Там я сел на паровую железную дорогу, которая пыхтела по полям, где пасутся четырехрогие мэнские лохтаны, – просто поверьте, что они существуют. Прибыв в столицу острова, город Дуглас, я догнал цокающий по набережной конный трамвай. За месяц до поездки я получил от Пола Хаттона приглашение на футбольный турнир сборных, не входящих в ФИФА, и по мере приближения к деревенскому стадиону у подножия горы понял, что лучше места было не найти.

Турниры непризнанных сборных плохо поддаются классификации: есть чемпионаты мира под эгидами разных организаций, есть Европеада, есть Островные игры, но все они разыгрываются в произвольной конфигурации. Главный фактор – хватит ли у команд денег добраться до места. На остров Мэн в июле 2013 года доехали пять сборных: Олдерни (остров в Ла-Манше), Силенд (платформа в Северном море), Реция (бывшая провинция Римской империи в Альпах), Тамил-Илам (нацменьшинство с Шри-Ланки) и Окситания (область на юге Франции). Турнир принимал клуб островной премьер-лиги «Сент-Джонс Юнайтед». Я приехал накануне последнего дня турнира, когда шесть команд разбились по парам, чтобы сыграть за первое, третье и пятое места.

К счастью, за пределами юрисдикции ФИФА не слышен унылый бубнеж «слабых соперников не осталось, все научились играть в футбол», – иначе не было бы истории сборной Олдерни: она впервые собралась в 1905 году, провела с тех пор 107 игр и одержала всего две победы. Первая была зафиксирована в 1920 году, вторая – не так давно, на Островных играх 2003 года. Футболистов, обыгравших тогда сборную эстонского острова Сааремаа со счетом 1:0, всерьез считали золотым поколением Олдерни и ждали от них третьей победы; надо сказать, что и сами игроки были одержимы этой идеей. Вот как сокрушался капитан Олдерни Эндрю Лоуренс после поражения от Реции: «Мы начали этот матч с мыслями об исторической третьей победе, но соперник забил быстрый гол. Тогда мы решили зацепить хотя бы первую ничью в нашей истории и даже отправили вратаря на последней минуте в чужую штрафную, но получили гол в пустые ворота». А в матче за пятое место сборная Олдерни осталась вдесятером уже на третьей минуте – и, конечно, потерпела еще одно поражение.

Очередным победителем Олдерни стала сборная Силенда, самопровозглашенного королевства на базе бывшей пиратской радиостанции. Я был на дебютном матче Силенда в 2012-м, в котором они уступили команде Чагоса, состоящей из людей, выселенных с архипелага в Индийском океане и сплоченно живущих в изгнании. С тех пор силендцы набрали дюжину новых футболистов, выставили из состава безнадежного как футболиста принца Лиэма, зато привезли с собой всю королевскую семью в качестве группы поддержки. За три дня король Майкл Бэйтс со свитой выпили около сотни пинт пива, забили окурками шесть ведер-пепельниц и сфотографировались со всеми болельщиками. Если боссам из ФИФА когда-нибудь захочется поправить свою чудовищную репутацию в мире футбола, пусть берут пример с монарха Силенда.

Если не считать холмов на горизонте, у стадиона «Сент-Джонса» были довольно скромные декорации: одна трибуна на курьих ножках и приземистое здание с баром и раздевалками. Блуждая по нему в поисках организаторов, я заглянул в одну из дверей и словно попал в фильм «11 друзей Оушена»: на фоне белого кафеля и ржавых труб стояла аппаратура на зависть телекомпаниям, а над ней колдовали два парня с рациями. На стене висел флаг с оскалившимся тигром. Это был центр вещания Тамил-Илама – сборной этнического меньшинства с Шри-Ланки, которое около 30 лет вело на острове партизанскую войну. Один из тамилов сразу попросил посмотреть мое журналистское удостоверение, с плохо скрываемым удовольствием посмеялся над фамилией, а потом сказал: «Ну что ты, мы не имеем никакого отношения к „Тиграм освобождения Тамил-Илама“. Просто наш народ хочет смотреть игры своей сборной».

В это почти невозможно поверить, но трансляция первого матча Тамил-Илама с острова Мэн собрала на сайте футбольной федерации 6 миллионов просмотров. Игру смотрели в Индии, США, Канаде, Великобритании – везде, где живут покинувшие родину тамилы. Собственно, сама сборная тоже собрана за границей: шесть игроков из Англии, пять из Канады, а один парень – Панушант Кулентиран – когда-то числился в молодежках «Палермо» и «Ромы». Тамилы играли очень дисциплинированно, старательно открывались под ответные передачи, усердно делали забегания и в целом напоминали сборную Японии или Кореи. Им не всегда хватало техники и скорости, но командная организация это компенсировала. Кроме того, у Тамил-Илама на турнире была самая внушительная поддержка на трибунах (разумеется, не считая хозяев) – в том числе женщины в национальных костюмах и собственный комментатор с мегафоном.

Еще один аттракцион – исполнение гимна Тамил-Илама: футболисты не клали руку на сердце, а ставили ладонь вертикально ребром к груди под болливудскую музыку. Один из тамильских техников ворчал: «Лучше бы они включали M.I.A. – боевой дух был бы еще крепче». Представив себе гимн в исполнении Майи Арулпрагасам, необузданной поп-звезды тамильского происхождения, которая любит помахать средним пальцем перед лицом у Америки во время музыкальной паузы в Супербоуле, я улыбнулся, а парень воодушевленно продолжил: «Мы все хотим, чтобы Майя дала концерт в футболке тамильской сборной. Тогда нас вообще на все турниры будут звать».

За третье место с тамилами играла сборная Реции – одной из горных провинций бывшей Римской империи. Те, кто хорошо учился в школе, легко назовут четвертый государственный язык Швейцарии (ретороманский), но футболисты все же предпочитают использовать местный диалект немецкого. Зато вместе со сборной на остров Мэн приехал Джанмарко Шмид по прозвищу Гимма – рэпер, бывший наркодилер и вообще человек со сложной биографией, как раз таки начитавший несколько своих треков на ретороманском. Когда-то Гимма и сам играл за сборную, а сейчас стоял у бровки рядом с тренером и пытался взбодрить команду гортанными выкриками – благо у него действительно отлично поставлен голос. Правда, от рева с бровки игроки Реции завелись на пару лишних оборотов, получили во втором тайме три красные карточки и проиграли со счетом 0:5.

Если забраться на крышу клубного здания, можно было увидеть по соседству поле для крикета, а на его краю – ряд туристических палаток. Утром в день финала оттуда вылезли бодрые парни в оранжевых футболках с золотым солнцем на груди и начали активную разминку. Это сборная Окситании, южной французской провинции, которая жила в палатках для поддержания командного духа. Они привезли с собой врача, массажистку и собственного повара, а в сборную взяли только тех, кто говорит на окситанском – языке, который 200 лет назад был под угрозой полного исчезновения. Уроки окситанского давал главный тренер; он же научил футболистов петь гимн – принципиально без музыки.