Я, хмурясь, оглядываюсь на скамью.

– У нас проблемы? – спрашиваю я у молодняка.

– Не, все нормально, – отвечает Хит.

Но он меня не убедил. Полный злости взгляд Джоны прикован к тому, что сейчас происходит прямо перед нами, и я не могу понять, из-за чего он так взбесился. Может, кто-то грязно сыграл против него, и он кипятится, потому что игрок все же избежал штрафа?

Звену Дмитрия удается сдерживать Брайар. Когда рядом со мной на скамью плюхается Маккарти, я хлопаю его по плечу.

– Хорошая игра.

– Спасибо. – Он краснеет от моего комплимента, и я знаю, что изо всех сил старается не просиять. Я не разбрасываюсь похвалами направо и налево, так что мои товарищи знают, что если я одобряю их игру, значит, это искренне.

Его столь очевидная радость вызывает во мне укол совести. Недавно Брукс снова донимал меня этим своим «поступи с Маккарти правильно». Я уже решил, что расскажу ему о нас с Бренной, но жду, когда закончится матч. Не хочу, чтобы эти новости отвлекли его от этой игры.

Тренер вновь меняет составы звеньев. Мы с Бруксом снова вместе, но вместо Коби с нами выходит Джона, правый нападающий, которому отлично удается пользоваться отскоками шайбы. И почти сразу же звучит свисток – положение «вне игры». Я подкатываюсь к указанному рефери месту и встаю в позицию.

Это вбрасывание с первой же секунды оборачивается полнейшей катастрофой. Слышны оскорбительные выкрики, но это не Уэстон. Это Джона.

– Дэвенпорт! – рявкает он.

Игрок Брайара бросает на него быстрый взгляд и сосредотачивается на судье.

– Я с тобой говорю, мудила! Хватит притворяться, будто не слышишь меня!

– Я не притворяюсь, – огрызается Дэвенпорт. – Мне просто по фигу, что ты там собираешься сказать!

Шайба падает на лед. Я забираю ее, но Джона по-прежнему увлеченно бросает оскорбления в адрес игрока Брайара и не замечает моего паса. Дэвенпорт перехватывает шайбу и выходит один на один к воротам. Мы бросаемся вслед за ним, но Йоханссон спасает нас от, возможно, дорогостоящей ошибки. Он останавливает бросок и отдает шайбу Бруксу.

– Это никуда не годится! – сердито бросаю я Джоне, проезжая мимо. Такие косяки совсем не типичны для Джоны Хемли. – Сосредоточься на игре!

Но думаю, вряд ли он меня слышит. Или ему просто все равно. Когда они с Дэвенпортом встречаются у бортика во время следующего выхода нашего звена, Джона снова начинает.

– Вечер четверга, – рычит он. – Где ты был?

– От-ва-ли! – Дэвенпорт с силой бьет Джону локтем и выигрывает эту битву за шайбу.

Я толкаю Дэвенпорта и отбираю у него шайбу, но Джона снова поглощен тем, чем не нужно. Он не уезжает вперед, как ему следовало бы, и снова положение «вне игры». Звучит свисток.

Я не знаю, что тут происходит, но мне это ни хрена не нравится.

Следующее вбрасывание происходит слева от наших ворот. Мы выстраиваемся в позиции, и Джона продолжает свой допрос.

– Вечер четверга, козел, – выплевывает он. – Ты был в «Брю Фэктори».

– И что с того? – Дэвенпорт порядком раздражен.

– Значит, ты этого не отрицаешь!

– Зачем мне это отрицать? Я был в том баре. А теперь заткнись к чертям!

– Та рыжая, с которой ты ушел, помнишь ее? – спрашивает Джона.

Я молюсь, чтобы шайба, наконец, упала – прямо сейчас! – потому что уже понял, к чему все идет. И это надо прекратить сейчас же!

– Кого? Вайолет? Какое тебе дело до того, в кого я вставляю свой член?

– Это была моя девушка!

Джона бросается вперед и сбивает с ног рефери, который растягивается на льду, запутавшись в собственных конечностях.

Черт! Черт-черт-черт!

– Хемли! – рявкаю я, но Джона меня не слышит.

Он сбивает с ног Дэвенпорта и накидывается на него с кулаками. А когда Джона скидывает перчатки, во мне закипает злость, потому что это, черт возьми, ведет к удалению до конца игры. Я пытаюсь оттащить его, но парень оказывается сильным. Он кричит на Дэвенпорта за то, что тот переспал с Ви, а рефери оглушительно свистят.

Дэвенпорт, похоже, искренне ничего не понимает.

– Она не сказала мне, что у нее есть парень! Господи! Отвали от меня! – Он даже не пытается драться в ответ.

– Я не верю тебе! – Кулак Джоны снова опускается. Свист продолжается.

Из уголка рта Дэвенпорта струится кровь. Его перчатки по-прежнему на нем, и пока он не нанес ни единого удара. Если кого-то и удалят, это будет мой парень, а не Дэвенпорт.

Я снова пытаюсь утихомирить Джону. Нейт Родс, капитан наших соперников, подкатывается, чтобы помочь мне. Вдвоем нам удается оттащить Джону и поставить его на ноги. Но он все никак не может угомониться, продолжая орать:

– Он трахнул мою девушку!

И снова раздается свисток. Это настоящий хаос. Дэвенпорт кое-как встает, но мой товарищ по команде вырывается из моей хватки, вновь бросается на игрока Брайара и впечатывает его в борт. Они опять падают на лед.

Только в этот раз все это сопровождается громким, полным боли вскриком.

Я оттягиваю Джону в сторону, но кричал не он.

С Дэвенпорта слетел шлем. Он сбрасывает перчатки и, осторожно схватившись за запястье, прижимает руку к своей груди. Из него потоками извергаются ругательства, а в глазах застыла боль.

– Ты сломал мне запястье! – рявкает он. – Что, черт подери, на тебя нашло?

– Ты это заслужил, ублюдок! – огрызается Джона, и вдруг откуда ни возьмись появляется Нейт Родс и, размахнувшись, бьет его в челюсть.

Другие игроки тоже высыпают на лед, и разразившийся хаос достигает эпичных размахов. Свистки продолжают надрываться, рефери как-то пытаются взять ситуацию под контроль. Но все давно уже вышло из-под контроля.

Как только звучит сирена, оповещающая о конце первого периода, я тут же вскакиваю со своего места и останавливаю Саммер.

– Они тебя не пустят.

– Откуда ты знаешь?

– Я знаю своего отца. Черт, да он и меня может не пустить. Но если кому-то и повезет туда попасть, то только мне. Обещаю, я напишу тебе, как только что-нибудь узнаю.

– Ладно.

У Саммер ошарашенный вид. И не у нее одной. Все вокруг шокированы.

Никто не знает, какого черта там только что творилось на льду, но матч вдруг превратился в кровавую бойню. Хантер, держась за руку, ушел еще до того, как завершился период, Нейт и один из игроков Гарварда, чью фамилию и номер я не запомнила, тоже.

К концу первого периода мы уже потеряли двух наших лучших игроков, но нам все равно каким-то образом удалось не подпустить Гарвард к воротам до самой сирены. Впереди еще два периода, а я понятия не имею, что происходит. Ни судьи, ни дикторы из медиа-рубки не объяснили, почему игроки покинули лед. В студенческом хоккее драки запрещены. Так можно заработать удаление до конца матча. Но Хантер не начинал ту драку, как и не отвечал на удары. И я не понимаю, почему вмешался Нейт. Обычно он очень уравновешен.