– Ольга Ивановна, голубушка… – сказал незнакомец сдружеской укоризной. – Вы уж, право, держите себя в рамках… Подумайтесами: если человеку известно истинное лицо «корнета», это кое о чем говорит…

Ольга бросила по сторонам быстрый взгляд: прохожихпоблизости не было, они оказались одни у ограды канала. Она перевела взгляд натемно-серую воду, в голове появились не самые благодушные замыслы…

Незнакомец, вежливо улыбаясь, сказал:

– Ольга Ивановна, надеюсь, вам не лезут в головуглупости вроде намерения меня здесь утопить? С помощью вашего умения?Попытаться-то, конечно, можно, но мы, знаете ли, и сами с усами, кое-что умеем…Давайте поговорим, как разумные люди. Я вовсе не намерен раскрывать перед кембы то ни было ваше инкогнито и мешать каким бы то ни было вашим планам, но мы свами просто обязаны поговорить о серьезных вещах…

Ольга опомнилась. И спросила неприязненно:

– О каких же?

– О тех, что касаются нас с вами…

– Вот как? Вы полагаете, нас что-то связывает?

– О, еще бы! Еще бы! – живо воскликнулнезнакомец. – Для начала позвольте представиться, а то я вас знаю, а выменя – нет. У меня нет никаких причин скрывать имя, таиться… Иван ЛарионовичНащокин, надворный советник и кавалер, служу по министерству иностранных дел…Жительство имею на Староневском, собственный дом, вам всякий покажет…

– Ну что же, – сказала Ольга. – Не будуповторять традиционное – «очень приятно»…

– Как хотите, – сказал Нащокин с величайшимтерпением. – Дело у меня к вам несложное, но весьма важное… Как видите, япрекрасно осведомлен о вашем имени… и, более того, я знаю, кто вы такая. Я имеюв виду те ваши способности и возможности, что относят человека к разряду иных.Я вас очень прошу не делать удивленного лица и не изумляться вслух. Вы прекраснопонимаете, о чем я. Кстати, как вам воздушные прогулки в ночном небе надстолицею?

Ольга смотрела на него внимательно, пытливо.

– Вот уж нет, – с благодушной улыбкой сказалНащокин. – Не нужно меня щупать, голубушка. Вы все равно не усмотрите, чтоу меня за душою – я не просто старше вас годами, но и в некоторых вещах искушензначительно более… У вас ничего не получается, а? Не видите вы меня насквозь,верно?

Он был прав: Ольга натолкнулась на некую преграду, сутикоторой не понимала.

– Ах, молодость, молодость, вечно вы спешите… ОльгаИвановна, я вам никоим образом не враг. Наоборот, я стремлюсь, не побоюсьвысоких слов, выступить для вас чем-то вроде благодетеля…

– Прекрасно, – коротко сказала Ольга. –Сейчас меня начнет прямо-таки колотить от умиления и благодарности… Я васслушаю.

Нащокин, убрав с лица добродушную улыбку, сказал веско исерьезно:

– Ольга Ивановна, вы, конечно же, знаете, что в любойдеревне у мужиков есть староста или, например, бурмистр, а у губернских дворян– предводитель… Истина как раз в том и состоит, что в славном городеСанкт-Петербурге именно я занимаю должность, соответствующую старосте,бурмистру, предводителю дворянства… впрочем, я неточно выразился. Предводительдворянства – должность выборная, а доверенный мне пост хотя и сопряжен с некоейсистемой выборов, все же гораздо больше имеет общего не с общественнойдолжностью, а с начальственным креслом: министр, глава департамента,командующий армией…

– Меня поражает ваша необычайная скромность, –сказала Ольга. – Министр, командующий армией… И какой же пост вы имеетечесть занимать?

– Пост главы всех, – он особенно подчеркнул этослово, – обитателей Санкт-Петербурга, которые не имеют никакого отношенияк обычным людям и простоты ради могут именоваться иными. Я достаточно ясновыразился? Вы понимаете?

– Пожалуй.

– Вот и прекрасно. Должен сразу уточнить, что вверенноемне население крайне многочисленно и весьма разнообразно. Все эти, – он свидом крайнего пренебрежения дернул подбородком в сторону прохожих, изумилисьбы, узнав, насколько многочисленно и разнообразно…

– Да, я кое-что уже наблюдала ночью, – сказалаОльга. – Достаточно, чтобы понять: есть и другой Петербург.

– Вы слишком мало видели пока что, простите… Но мыслитев правильном направлении. Так вот, Ольга Ивановна, дорогая… Жизнь так ужустроена, что во всем, чего ни коснись, наблюдается строгий порядок иорганизованность. Государства, военные ведомства, гражданские учреждения,морское дело… да чего ни коснись! Повсюду, повторяю – организация и порядок.Это в вашей провинциальной глуши, откуда вы к нам прибыли, царит ещеоткровенная патриархальность, неорганизованность, полнейшее отсутствиеупорядоченности. В городах, особенно больших, все обстоит совершенно иначе.Среди иных существует строгая иерархия, включающая в себя необходимостьповиноваться определенным правилам, уставам, начальникам. Как ни одинпутешественник не имеет права отправляться в путь без подорожных бумаг, так ини один иной не имеет права пребывать в нашем городе – да и во всех других тоже– совершенно бесконтрольно. Вам непременно следует явиться ко мне, в мой, таксказать, департамент, выслушать обширные и подробнейшие правила поведения,установленные для нас всех, узнать, что вам делать можно, а чего категорическине рекомендуется… Ну, в точности так, как происходит с любым, поступающим навоенную или статскую службу, – его, как вы сами понимаете, в первуюочередь знакомят либо с воинским уставом, либо с правилами того или иногоделопроизводства… Существует также некоторая аналогия уплаты налогов, принесенияприсяги… О, никто не посягает на вашу свободу! Однако вам придется подчинятьсясуществующим правилам и не выходить за предписанные рамки. Я понимаю, ни о чемподобном вы, дитя дикой природы, и понятия не имели… Но, Ольга Ивановна,существует строгая система, и всякий, подобный нам с вами, обязан еепридерживаться…

– Зачем?

– А для чего в обычном мире существуют армия, полиция,законы и правила? Любое общество, идет ли речь о государстве или о нас, обязаноорганизоваться. Чтобы не походить на первобытную орду, живущую без законов иначальства…

– Иными словами, цели у вас самые благородные?

Нащокин явно не заметил скрытой иронии.

– Ну конечно же! Что может быть благороднееобустройства мира согласно порядку и законам? Одним словом, вам следует в кратчайшиеже сроки явиться ко мне… Это поможет вам, кстати, избежать ненужных трений вотношениях с обществом, которые у вас уже появились…

– Простите?

Нащокин скорбно покачал головой:

– Мне по моей должности надлежит знать о всехпроисшествиях и конфликтах… Ольга Ивановна, на вас уже принесли жалобу, которуюя обязан рассмотреть. Я, конечно, делаю скидку на вашу неопытность инеосведомленность, поэтому выношу вам всего лишь легкое словесное порицание, новпредь извольте быть осторожнее. Никто не имеет права покушаться на свободусобратьев, мешать, препятствовать…