– О, но в новом облике он просто сногсшибателен, ты не находишь?

– Мужчинам не задают таких вопросов, Жозетта. – Особенно о том, кто купал его каждый день. – Должно быть, у него уходит добрая половина утра, чтобы привести себя в порядок. А что это он вдруг отрастил бороду?

– Сначала у него не было времени бриться, потому что ты требовал постоянного ухода. А потом он просто решил стать обладателем самой красивой бороды в городе.

– Что он пытается доказать?

– Если бы у тебя было время познакомиться с моим братом получше, ты бы узнал, что он щепетилен в том, что касается его самого и его окружения. Я знаю, что в прошлом он не всегда вел себя адекватно и что он может быть злейшим врагом. Но он также честен и предан тем, кого уважает. Мне действительно хочется, чтобы ты взял его на работу в свою компанию. Я верю в то, что он искренне хочет стать лучше.

Кэмерону показалось, что от чувства вины вот-вот начнут болеть кости. Только хватит уже с него. Он и так слишком долго чувствовал себя виноватым. Он вновь раздраженно вздохнул.

– Полагаю, я его все же найму. – Кэмерон немного помолчал, а потом озорно взглянул на Жозетту. – Братья Тибодо работают в команде. Вот теперь я точно отомщу Мишелю за всех лягушек в своей постели.

– Спасибо, – пробормотала Жозетта.

Он бы все равно взял Бастьена за то, что тот спас ему жизнь. Но почему бы не позволить Жозетте думать, что она приложила к этому руку? Она была такой милой, очаровательной и вместе с тем наполненной внутренней силой, которая так привлекала Кэмерона. А еще она обладала чувственностью и страстью, способными заставить мужчину ощущать себя удовлетворенным до конца жизни. Кэмерон представил, как касается губами шелковисто-кремовой кожи ее шеи. Как раздвигает языком ее пухлые розовые губы.

Их взгляды пересеклись.

Кровь быстрее заструилась по венам Кэмерона. Ему даже пришлось согнуть ногу в колене, чтобы приподнять одеяло и замаскировать тем самым свидетельство своего растущего возбуждения.

Жозетта проследила взглядом за его действиями, и ее губы дрогнули.

– Проголодался?

– Ужасно.

– Тогда позволь тебя накормить. – Жозетта взяла ложку и опустила ее в чашку.

Проклятие. Кэмерон посмотрел на содержимое.

– Какая безнравственная двусмысленность. А что это за отвратительное варево? Помои? Я не стану это есть.

– Это говяжий бульон. – Жозетта положила ложку. – Как думаешь, сможешь поесть сам, если я подержу чашку?

– Я бы предпочел рагу с морепродуктами.

– Ну, и кто из нас глупец? На первых порах тебе нужно быть очень осмотрительным с едой, иначе стошнит. Нам и так с трудом удалось впихнуть в тебя немного воды и вареного риса.

Кэмерон недовольно заворчал.

– И можешь ворчать сколь угодно.

– Кажется, ты сказала, что я побывал на пороге смерти. Мне кажется, в таком состоянии кто угодно станет брюзгой, даже сам Папа Римский.

– Ты и в самом деле едва не умер, но когда кризис миновал, стал довольно требовательным. Кстати, ты израсходовал все мои запасы зубного порошка.

– Зубного порошка?

Жозетта кивнула.

– Каждый раз, приходя в себя настолько, что мог говорить, ты требовал, чтобы тебе почистили зубы.

– Таким образом я пытался отделаться от привкуса змей и болотной жижи во рту. Мне кажется, я теперь всегда буду его ощущать.

Жозетта без предупреждения наклонилась, запечатлела на губах Кэмерона легкий поцелуй, а потом снова отстранилась.

– М-м-м. Приятно. Вкус мяты. И никаких следов змей и болота.

Кэмерон заложил согнутую руку за голову и смотрел на улыбающуюся Жозетту. Его охватило какое-то странное ощущение тепла, умиротворения и радости.

– Что тебя так радует сегодня?

– Ты проснулся. Твое сознание прояснилось. Поэтому мне есть, что отпраздновать.

– Как дела у Алексии?

– Хорошо, насколько это возможно после того, что ей пришлось пережить. Одали отвергла ее так же страстно, как и меня. К тому же Люсьен очень сильно ее напугал.

– Мерзавец.

– Рене сломал ему челюсть.

– Хм. Твой брат гораздо более терпим, чем я, так что, пожалуй, мы правильно поступили, послав за Алексией его. – Черт возьми, Кэмерон ужасно скучал по этой сорвиголове. – Она приходила меня навестить?

Жозетта кивнула.

– Но лишь когда ты спал. Боюсь, ей понадобится некоторое время. Она считает себя ответственной за то, что произошло в ту злополучную ночь. Считает, что ты чуть не умер именно из-за нее. Думаю, она не знает, как посмотреть тебе в глаза. Одно хорошо. Кажется, она излечилась от желания жить на болотах с бабкой. По крайней мере, пока. Но зная мою мать… извини. Зная Одали, можно сказать, что она нипочем не примет Алексию назад.

Кэмерон вскинул бровь.

– Ты теперь называешь ее по имени?

Жозетта еле заметно улыбнулась.

– Я совсем забыла, что ты был не с нами, когда она известила меня о том, что, несмотря на общего отца, у нас с братьями разные матери. Одали сказала, что в один прекрасный день отец принес меня к ней и заставил растить как собственного ребенка. Почему она согласилась, ума не приложу. Но понятно, что это ей не слишком понравилось.

Молчание Жозетты свидетельствовало о том, что она не собирается вдаваться в подробности, поэтому Кэмерон спросил:

– И что ты чувствуешь теперь?

Жозетта пожала плечами.

– Вообще-то я как будто освободилась от бремени. По крайней мере, теперь я понимаю, почему никогда не чувствовала себя на болотах как дома. Должна сказать, я была очень тронута тем, как братья вышли вперед и прервали гневную тираду Одали, направленную на меня. Им все равно, родная я им сестра или сводная. Они осудили Одали за то, как она обращалась со мной на протяжении всей моей жизни.

– И теперь в твоем доме настолько людно, что ты вынуждена делить спальню с Алексией.

В глазах Жозетты промелькнуло какое-то странное выражение, которое тут же пропало. На ее губах заиграла улыбка.

– По правде говоря, мне очень нравится, что вокруг столько людей. Регина превзошла себя и целыми днями пропадает на кухне. Она велела тебе передать, что ждет не дождется, когда у нее появится возможность приготовить все твои любимые блюда. Мои братья тоже замечательно устроились. Вивьен сбилась с ног, стараясь сделать так, чтобы всем было удобно, а Алексия… у нее все нормально, как я уже сказала.

– Расскажи мне про себя, Жозетта? Как у тебя дела? – Желание обжигало Кэмерона подобно языкам пламени, и все же он не мог заставить себя прекратить этот разговор.

Внезапно он понял, почему. Жозетта ему небезразлична.