– Ничего я вам не давал.

– Да, но разве человек вашего воспитания не стал бы настаивать на вознаграждении того, кто спас его жизнь? К тому же у вас еще одна пара таких же сапог. Тоже коричневых.

– Этот золотой жилет – мой любимый. Он не предназначен для верховой езды.

Бастьен пожал плечами.

– Хорошо. Потому что у меня нет лошади. – Бастьен принялся разглядывать лезвие ножа Кэмерона. – Превосходный нож. Выпал из сапога, когда я стаскивал его с вашей быстро опухающей ноги. Где вы взяли такое красивое оружие? Явно не здесь.

– Я приобрел его в Испании, и вы не заберете его себе.

Бастьен сложил тонкое лезвие в конусообразную перламутровую рукоятку и сунул нож за голенище сапога.

– Вы так дешево цените свою жизнь, что даже не предложите мне вознаграждения? Я-то думал, вы подарите мне все, что сейчас на мне, и в придачу один из ваших кораблей.

Этот щеголь так гордился собой и вел себя так, словно владел этим самым домом.

– Я удивлен, что вы еще не попытались угнать хотя бы один.

Бастьен закинул ногу на ногу и медленно принялся водить рукой по голенищу сапога, как если бы ласкал домашнего любимца.

– Кстати, о кораблях. Я решил, что всем нам будет выгодно, если ваша богатая компания наймет меня на работу.

Господь всемогущий!

– Это все равно, что заставить обезьяну играть на виолончели. А теперь уходите и пришлите кого-нибудь с едой. Я проголодался.

Дверь отворилась, и на пороге возникла Жозетта с подносом в руках. При виде сидящего на постели Кэмерона ее лицо осветила счастливая улыбка.

– Ты проснулся. Как чудесно.

Господи, как она красива.

Даже с тяжелым подносом в руках она двигалась легко и грациозно. На Жозетте было нежно-розовое платье, которое так нравилось Кэмерону. Особенно ему нравилось глубокое декольте. От этого зрелища каждый нерв его тела принялся отплясывать джигу.

Бастьен вскинул бровь.

– Как вы знаете, Тибодо умеют читать мысли. И поскольку я тоже Тибодо, вам следует быть очень осторожным с теми мыслями, что роятся сейчас у вас в голове. – Молодой человек многозначительно посмотрел на Кэмерона, немного помолчал, а потом тихо засмеялся. Проклятый дурень.

– Ваша жалкая попытка пошутить не смешна и не пристойна. Так почему же вы смеетесь?

– Чтобы не было неловкого молчания. Я весьма предусмотрителен, а?

– Катитесь отсюда, Тибодо.

– Лишь потому, что вы так любезно попросили, я сделаю это. – Бастьен поднялся со стула и направился к двери.

О, черт.

– Тибодо, – крикнул Кэмерон вслед.

Бастьен остановился на пороге и обернулся.

– Oui?

– Спасибо, что спасли мне жизнь. Можете оставить себе эту чертову одежду и сапоги.

– И нож?

Проклятие.

– Да, черт бы вас побрал.

Кэмерон увидел, как в глазах Бастьена заплясали озорные искорки.

– Сообщите моей сестре, в котором часу вы хотите видеть меня на работе. Она передаст мне ваши слова за обедом. – Отсалютовав, Бастьен скрылся за дверью.

– Чертов глупец.

Жозетта поставила поднос на прикроватный столик, подвинула стул и подняла накрывавшую чашку серебряную крышку.

– Стало быть, ты нанял его на работу?

– Я этого не говорил. Твой братец украл мои сапоги. Попрошайка. – Как же Кэмерону хотелось затащить Жозетту в постель и крепко обнять ее руками и ногами! Если бы только у него были на это силы.

Жозетта постелила на обнаженную грудь Кэмерона салфетку, и от ее нежных прикосновений по его коже пробежала сладкая дрожь.

– Почему ты так хочешь вернуть себе эти сапоги? Разве они не будут напоминать тебе о том, что случилось?

Жозетта права.

– В таком случае, что заставляет тебя думать, будто мне понравится наблюдать, как он расхаживает в них в моем присутствии?

– Ты не останешься здесь надолго. Так что тебе не придется на него смотреть. Если хочешь, я попрошу его не надевать их, пока ты в городе. Хотя он спас тебе жизнь.

Кэмерон набрал в грудь воздуха и со стоном выдохнул.

– И ни за что не даст мне об этом забыть.

– Кстати, чтоб ты знал: он ушел от мадам Олимпии. И сейчас присоединился к Рене на уроках плавания.

– Это еще зачем?

– Кажется, ты сам сказал Рене, что тот должен научиться плавать, прежде чем отправляться в путь на одном из твоих кораблей. Очевидно, у Бастьена сходные планы. – Жозетта убрала за ухо прядь волос.

Этот невинный жест не ускользнул от внимания Кэмерона. Еще недавно он целовал это самое ухо, проводил языком по изгибу этой самой шеи.

– Что ж, удачи Бастьену. А мне нужно выбраться из постели и проверить, как идут дела у Мишеля.

– В течение нескольких дней ты сможешь ходить только по этой комнате. Ты провел в постели две недели, накачанный опиумом, и в полном смысле слова стоял на пороге смерти. Мы снижали дозу на протяжении последних трех дней, и все же твой организм еще не совсем очистился от этой отравы. Я вижу это по твоим расширенным зрачкам. А еще тебе нужно время, чтобы восстановить силы. Кроме того, Мишель придет сегодня с визитом. И Фелиция тоже.

– Ах, да. Бастьен сказал, что он был сегодня на прогулке с Алексией и моей кузиной, нарядившись в мою одежду. Могу поклясться, что этот хам отправился на прогулку не только ради Алексии. – Приподняв одеяло, Кэмерон увидел, что на нем надето лишь белье. И оно было чистым и свежим. Он опустил одеяло, стараясь не обращать внимания на повязку и обескровленную кожу. Странно, но хотя он провел в кровати так много времени, ему совсем не хотелось вымыться. Кэмерон поднес к носу руку. От нее пахло травами и лавандой. А прикосновение к подбородку сказало о том, что его недавно побрили. Кэмерон вопросительно посмотрел на Жозетту.

Та тихо рассмеялась.

– Да, я удостоилась чести брить тебя каждый день. Но к мытью не касалась. Это делал Бастьен.

– О господи! – Кэмерон поежился при мысли о том, что его купал один из злейших врагов, да к тому же брат Жозетты. Его ногу пронзила боль, и он поморщился.

Склонив голову набок, Жозетта внимательно смотрела на него.

– Он сидел возле твоей постели целыми днями и проводил здесь почти каждую ночь.

Бастьен находился рядом с ним на протяжении двух недель? Кэмерон испустил вздох, как если бы это помогло прогнать чувство вины. Ведь все эти годы он ненавидел брата Жозетты.

– Я даже не узнал его, когда проснулся. Наверное, все дело в его бороде. Она стала для меня неожиданностью.