— До встречи, хозяин. Благодарю за приют, удачи твоему Дому.

— Хорошей дороги, Жора. Счастливо тебе добраться, и чтоб безо всяких там моментов. Всегда буду рад тебя встретить.

Старший повернулся к сидящему на досках Ахмету. Тот отложил трубку и тоже поднялся, отвечая на рукопожатие.

— До встречи, Ахмет.

— До встречи, Жора. Удачной дороги.

Старший повернулся, и легкой походкой двинулся на выход — ворота уже распахивали сонные, только что сменившие ночной караул бойцы базарных.

— Ты, морда, совесть хоть какая есть у тебя? Дубль шесть, дубль пять! Случайно, да? — в который уже раз возопил Кирюха, получая домашний марс. Играли у Осетина, в пустой кафушке, запивая нарды кофейком да коньяком из махоньких капочек — обоим была нужна чистая голова. — Значит, говоришь, и к тебе тот же вопрос…

— Куда зарики цопаешь! Я выиграл!.. Да, че-то всурьез пробило товарища Жору на эту тему. Я думаю, что он поэтому и пришел. Точнее, прислали.

— Оп-па! Ну, наконец-то! Не тебе одному… А прикинь, Ахмет, у каких сурьезных дядь такие торпеды на сворке. Эх, марса не выйдет… Ну, получил?! Пошли, на улице посидим. Сань! Са-а-аньк! Направь нам еще по чашечке, будь добр!

Прервав чемпионат, вынесли стулья на улицу к задней двери кафешки. Утро вызрело, огрубело — полупрозрачную рассветную дымку смел яркий свет, заливающий теперь внутренний двор Дома. Вместе с прохладой исчезли те жемчужно-серые мягкость, неоднозначность, полутени, из-за которых невольно умеряешь голос ранним утром. Во дворе бывшего училища начиналась дневная суета: шаркая, тянулись к летнему умывальнику мужики, где-то в глубине здания вспыхнула и погасла бабья перебранка, покатилось по кафелю что-то жестяное.

— Ну че, Ахмет? Какие мысли? Будешь пробовать?

— Не зна-а-аю… С одной стороны, заманчиво — выломиться из этого дурдома. С другой — так разводят считающих себя умниками.

Заспанный до китайских глаз Сережик принес кофе и затормозил — ставить было некуда, а метнуться за табуреткой спросонья ломало. Эта борьба настолько явно проступила на его отлежанной какой-то рубчатой тканью моське, что Кирюха не выдержал и подтолкнул, едва удерживаясь от смеха:

— Неси, неси, подержим пока…

Сомнамбула принес табурет, поставил и, не приходя в сознание, исчез.

— Во чудо, бля. Смотри, спит на ходу, как еще в двери попадает! А мы с тобой типа дурачки, да?

— Вольфыч, мы с тобой вроде как умники. Как бы ты стал сам себя разводить? Поставь себя на его место. Он приходит с задачей — подписать кого-нибудь на это дело. Нужны ему только хозяева, с ними проще — договариваешься с одним человеком, а он пригоняет сколько нужно. Хозяева считают себя круче поросячьего хвоста, ведь они мало того что живы, они еще и жить дают. И самое смешное, что это правда.

— Почему смешно?

— Ну, как… Здесь-то не смешно, а в общем… Ну, вот я к примеру. Сам знаешь, как я жил. И в результате я считаю себя охеренно продуманным, мало того, я убедился, что всех остальных порву как газету, просто не время еще.

— Э, ты загнался уже. «Порву», «как газету»…

— Не тупи, а?

— Ладно, ладно. Уж больно натурально сказанул, сам бы послушал. Как газету, ишь, рвалка узкоглазая…

— Бля, Жирик, дай сказать, а?! Хули ты с мысли сбиваешь…

— Ладно, давай. Газетчик. Хотя че ты мне жуешь? Я понял, че ты тут сказать пытаешься — мол, мы тут первыми парнями на деревне привыкли, и от этого красней морковки себе ничего представить не можем. По мелочи нам лажать смысла нет, а наебалово по крупняку нас, великих и ужасных местечковых авторитетов — нам и в голову не поместится. Так?

— Самое оно. Нас просто надо наебывать, максимально просто.

— При расчете?

— Ни хера. При расчете валить надо, а не наебывать. Главная наебка — это вообще заставить нас впрячься. О! Только что дошло, прикинь! Знаешь, че ему надо? Он нам всю эту лажу прогнал только для того, чтобы получить туда проход! А там нас валят, и его люди спокойно делают свои дела! Логично?

— Слушай, вроде не вижу неувязок… И по нам ему кто-то информацию дал уже, чуешь? За мной — народу куча, я могу двадцать человек поднять; ты из-за своих взрывных заморочек понадобился. Только что именно он делать там собрался… А так — логично. Во падла, а?! В десны, сука, целуется с человеком, а сам его под молотки отправляет. Сссука… «Понятия», блядь, «людские отношения»…

— Че, загонял он тебе насчет всех этих криминальных традиций?

— А то… И плетет-то как по-писаному, хуй где против скажешь, сидишь и умиляешься: ай да Жора! Вот кто знает, как людям жить-то надо!

— Волчара он, вот и весь хер до копейки. Знаешь, Кирюх, я за ихней «людской поняткой» такую хрень заметил: понятка эта правильная вся из себя, без шуток, правильная. Только придумана она для того, чтоб обменять свой базар на твое сало. Хотя сама и правильная.

— Это как так? И сало отмести — и правильная?

— Да вот так. Я, думаешь, знаю? Диалектика, бля. Слушай, Кирюх, мысля пришла. Можешь человека отправить, чтоб он до Веникова слетал?

— На хера?

— У этих, что пришли на неделе, есть фура гражданская и еще одна машинешка чудная, не военная, не гражданская, из себя вся сложновыебанная. Надо с них эмблемки срисовать, только точно. И все слова записать, какие есть. Пошли человека, только не тупорылого.

— Ты нормально скажи, че надумал-то?

Ахмет вытащил из кармана трубку с кисетом и задумался.

— Киря, я тебе че щас скажу — ты не смейся, но мне так кажется. Вот кажется. Никаких доказательств нет и не будет.

— Ладно, не плачь, все равно буду смеяться.

— Короче, я вот думаю себе — кто и для чего может захотеть попасть на химзавод, и притом достаточно крут, чтоб подписать того же Жорика. Чуешь, тут стопудово хозяйками воняет? Причем хозяйками из частной конторы. У нас тут все года армейские стоят, так?

— Ну.

— А почему? Думал об этом?

— Да как-то не надо было. Нет, не думал. Кстати, а почему, интересно… Всю эту атомную херь вывезли первым же годом, так? В самом деле, чего они тут столько лет армейских держат…

— Вот и я о том. Ты ж не в городе родился, и на заводе не работал?

— Сам же знаешь — я только после Третьей Чечни сюда.

— Ну, короче, слушай. Вывезли продукцию — и то не всю, а с гулькин хрен, то, что ебнуть может и чем станции топят. Почему так думаю? А все вывезти невозможно, Кирюх, поверь на слово. Там столько говна лежит, что обосрать хватит весь шарик на тридцать три раза. Чернобыль покажется курортом, баль-не-о-ло-гическим. И хозяйское командование не может этого не понимать, вот и держит тут армейских. А частнику сюда ой как хочется, есть тут и такое говно, что дороже и золота, и алмазов…