не стала, но посмотрела довольно многозначительно, видимо тоже заметила искры в наших глазах. После уроков домой мы тоже пошли вместе, вернее поехали.

— Теперь у меня всегда будет личный водитель? — усмехнулась я, разглядывая в профиль Вишневского. У него был довольно мужественный подбородок. Мой взгляд скользнул к его пальцам, сжимающим руль: длинные, аккуратные, он бы мог запросто играть ими на пианино. Все-таки Ян очень красивый, как внешне, так и душей. Я даже смутилась от столь откровенных мыслей.

— И телохранитель, и любовник. Ева, ты чего смутилась? — спросил Вишневский, останавливаясь на красном. Я поджала губы, и тут же отвернулась к окну, делая вид, будто рассматриваю городские пейзажи. Сердце совершило забег, до того пульс частил. Мне не верилось в сказку наяву, не верилось, что теперь мы официально вместе.

— Тебе показалось. Ты, кстати, был в этой булочной? Говорят, у них ватрушки вкусные.

— Не-а, хочешь, припаркуюсь? — я не видела лица Яна, но голос его звучал мягко, выдавая улыбку.

— Это приглашение на свидание? — сама не понимала, как слова превращались в заигрывания. Я не хотела флиртовать, однако ничего не могла с собой поделать.

— Да, на первое и далеко не последнее. Соглашайся. Со мной будет весело, — проворковал он.

— Я еще не простила тебе этот месяц, поэтому подумаю, — соврала. Потому что простила, потому что готова была за ним хоть на край света. Моя душа парила, подобной той птичке за окном, что расправила крылья и мчалась в потоке воздуха. Я словно первый раз вздохнула, словно родилась заново. Да, нам придется еще много пережить, научится доверять друг другу, но первый шаг положен.

— Ева, я обещаю, — голос Яна приобрел серьезные нотки. Я повернулась к нему, он нашел свободной рукой мою ладонь, сплетая наши пальцы, а другой продолжал крутить руль. — Такого больше не повториться. Я больше не буду трусить.

— Ну-ну, — усмехнулась, заливаясь краской смущения. Какие все-таки у него горячие руки, обжигающие, и такие родные.

— Прекращай, ты всегда была такой врединой?

— Всегда. Беги, пока есть шанс.

— Бежать? Поздно, — засмеялся Вишневский, приподнимая наши скрепленные пальцы. — Уже поздно, детка.

* * *

Жизнь начала меняться: мы с мамой вместе ходили к психологу, делились у него своими переживаниями, узнавали лучше друг друга, и нет-нет выслушивали долгие скучные лекции. Дома тоже все стабилизировалось. Теперь по пятницам папа устраивал обязательные семейные просмотры фильмов с пиццей или попкорном, ему нравилось готовить, а еще кажется, нравилось смотреть на мамину улыбку.

Моя фобия никуда не делась, конечно, однако я поменяла к ней свое отношение, перестала зацикливаться, как и советовал психолог. В школе никто больше не шепталась про меня, не смеялся, не показывал пальцем. Нет, сперва народ не мог осознать реальность, но тут и Ян постарался. Он не отходил от меня буквально ни на шаг, окутывая заботой и вниманием. Постепенно атмосфера в классе сгладилась, парни начали подсаживаться за нашу с Вишневским парту, их больше не смущала странная я.

Нормальность подкралась незаметно, мои привычки перестали быть чем-то странным.

Только Карина тяжело переносила разрыв с Яном. Она все ждала, что он вернется к ней, сколько таких, как я, было у популярного мальчика? Однако прошла неделя, затем вторая, там и месяц, а Вишневский продолжал улыбаться мне одной. Казалось, другие девушки исчезли с его радаров.

В один из дней Акимова не выдержала, и подловила меня после физкультуры. Я как раз выходила из раздевалки самой последней, и тут она. В глазах презрение, ненависть и желание растоптать маленькую никчемную мышку.

— Поговорим? — спросила или же поставила перед фактом Карина. Она выглядела красиво, как и в любой другой день: длинные волосы украшены заколками со стразами из дорогих камней. Макияж, словно Акимова из салона красота направлялась на фотосессию. Даже сейчас я на ее фоне меркла.

— Если тебе есть что сказать, говори.

— Я поражаюсь твоей наглости, Исаева. Ты всем выдала его семейную тайну, а теперь целуешь его. — Заявила Акимова таким тоном, будто сам этот разговор мог ее запачкать, словно она брезговала общаться со мной.

— Это наши с Яном отношения, думаю, мы сами сможем как-то решить их, — сказала достаточно спокойно и равнодушно я. Откровенно говоря, мне было плевать на мнение королевы школы, да и всех вокруг. Главное, это поступки Яна, а он показывал себя с лучшей стороны, проявляя бескрайную заботу.

— Вишневский тебя бросит, неужели не понимаешь? — Карина закатила глаза, скрестив руки на груди.

— Мне расценивать это как дружескую заботу?

— Как хочешь, расценивай, просто спустись на землю.

— Спасибо, очень мило с твоей стороны. Возьму на заметку, — я уже хотела обойти Акимову, разговор с ней наскучил, да и толку от него никакого. Очередное желание девушки вернуть парня, которому она не нужна. Жаль, Карина этого не поняла раньше, ведь Ян не хранил ей верность. Никогда.

— Сама подумай, — Акимова резко схватила меня под локоть, и прошлась, скользим взглядом. Она была выше на пол головы, и смотрела с неподдельным желанием расцарапать мне лицо. Господи, ну не будем же мы тягать друг друга за волосы из-за парня?..

— Тебе не надоело? Ты же красивая девушка, да столько пацанов мечтают оказаться…

— Если бы Янчик дорожил тобой, разве бы он не выяснил того, кто пустил слухи про тебя?

— Что? — я моментально напрягалась, но глаз не отвела. Наоборот, выровняла спину, стараясь держаться уверенной, даже немного равнодушной. Хотя это было только с виду, внутри закручивался ураган, сдавливая все органы в тугой неприятный узел.

— А ты думала, особенная для него? Одна на весь мир? Господи, — Карина засмеялась, да так громко, что мне захотелось закрыть уши ладонями.

— Так это ты всем разнесла слух? — за моей спиной вдруг раздался голос Яна. Мы с Акимовой обе оглянулись, и, если я никак не отреагировала, то Карина вмиг изменилась: побледнела, зрачки расширились. Она отпустила мой локоть, подбежала к Яну, однако молчала, словно боялась издать и звука. Стояла, склонив голову, и теребила прядь волос.

— Какая же ты дрянь, Акимова, — с отвращением произнес Вишневский.