– Я сказал, чтобы он не трогал мою комнату, мама. Меня там все устраивает.

– Вайолет предложила, чтобы он взглянул на Дауэр-хаус, куда я перееду после вашей свадьбы. Я отказалась от его услуг. Мне и так подходит.

Свадьбу назначили на начало апреля. Дональд уехал в Лондон, предоставив Вайолет полную свободу в обустройстве дома и организации торжества. Она не упускала из виду ни одной мелочи, и Дональд понял, что лучше ей не мешать.

В клубе его хлопали по плечам и угощали шампанским.

– Повезло тебе с невестой, старик!

– Она приведет в чувство и тебя, и поместье!

– Восхитительная девушка! Наверное, не можешь дождаться свадьбы?

На Рождество вернулись из Нью-Йорка Драмнеры, которых весьма впечатлили достижения дочери. Дональд отказался высказать свое мнение по поводу ковра для гостиной, сшитого из восемнадцати леопардовых шкур знаменитым итальянским дизайнером. Увидев лицо матери, впервые лицезревшей это чудо, он не смог удержаться от улыбки.

– Как вам, мама? – Вайолет уже привыкла называть Мод мамой.

– Ну, в наши дни таких не было, – сдержанно ответила Мод.

– Великолепный ковер, – одобрила выбор дочери Сисси, устроившаяся на диване с модной красной обивкой. – Ты создала здесь настоящий уют.

– А тебе нравится, Дональд? – повернулась Вайолет к жениху. – Шкуры животных сейчас на пике моды.

– Поразительно, – дипломатично ответил он.

Основную часть работ по реконструкции решили проводить после торжества, когда Дональд с Вайолет отправятся в свадебное путешествие. Они планировали остановиться в Нью-Йорке, чтобы Вайолет могла ввести мужа в местное общество, а затем вернуться в Европу и снять на лето дом в Италии.

– Представляешь, как романтично, – радостно сказала Вайолет, – только ты, я и Венеция!

Зная Вайолет, Дональд прекрасно понимал, что романтичное «ты и я» продлится не долго. Она уже упоминала о живущих неподалеку друзьях. Дональд, не особый любитель светских развлечений, мог только надеяться, что Вайолет угомонится, когда они вернутся в Астбери после медового месяца. Но и в этом начал сомневаться, когда по субботам в поместье потянулись лондонские друзья. Граммофон играл не переставая, кругом звучали музыка и смех.

– Нам нужно больше слуг, Донни, – сказала как-то февральским утром после особенно шумного уик-энда Вайолет.

– Разумеется, – ответил Дональд, встал и отправился на конюшню.

Оседлав Глори, он поскакал через пустошь. Долго сидел на своем любимом месте у ручья, размышляя, сможет ли когда-нибудь возразить будущей жене. Сомнительно, ведь платит за все она.

Продрогнув, он стал ходить взад-вперед, чтобы согреться. Интересно, что останется от Астбери, когда Вайолет закончит свои переделки?

В настоящее время она подбирала картины и не далее как сегодня утром выразила недовольство семейными портретами на лестнице.

– Они такие мрачные, милый! Работы современных художников оживят интерьер. Я ужасно люблю Пикассо, – мечтательно произнесла она. – Я намекнула папе и надеюсь, что он подберет нам что-нибудь в качестве свадебного подарка. Здорово будет, правда?

Дональд прикусил язык, решив, что лучше пока не спорить.

Последние две недели он плохо спал, просыпался среди ночи в холодном поту и со страхом думал о будущем. Его успокаивало только то, что Астбери-холл теперь в безопасности – по крайней мере, на пару поколений. Если не считать опасностью постоянное присутствие друзей Вайолет.

Дональд вздохнул. Спасая Астбери, он пожертвовал собой, и теперь ничего не изменить. Колеса пришли в движение, поезд набирает скорость.

Закончив запись, Дональд отправил дневник на полку. Это стало для него единственным способом самовыражения – с кем еще он мог поговорить об опасениях по поводу будущего? Он видел, как поднимаются брови матери, когда Вайолет предлагает что-нибудь особенно вульгарное и безвкусное. Однако Мод терпела, поскольку сама стала инициатором процесса, который приведет ее сына к алтарю в семейной часовне.

Дональд в последний раз улегся на узкую холостяцкую кровать. Завтра вечером он перейдет в заново отделанную хозяйскую спальню, чтобы разделить постель и жизнь с Вайолет.

Он пролежал без сна до самого рассвета, вспоминая Анни – спокойную, мудрую, сильную духом. И ее светло-коричневую кожу. Будь это она…

Почувствовав возбуждение от одной мысли, он перевернулся на другой бок и закрыл глаза, призывая сон.

Даже по прошествии нескольких месяцев свадьбу Вайолет Драмнер и лорда Дональда Астбери вспоминали не иначе как с благоговейным трепетом. Гости, которым посчастливилось присутствовать на торжестве, восторженно рассказывали о часовне, богато украшенной живыми цветами, роскошном завтраке и танцах в галерее под музыку квартета «Савой», прибывшего из Лондона. Предметом всеобщего восхищения стала и сама невеста – ослепительно красивая во французских кружевах ручной работы, со шлейфом, тянувшимся на весь проход. Беспрецедентный случай – «Татлер» посвятил торжеству восемь страниц, напечатав фотографии присутствующих на нем сливок американского и британского общества, известных политических деятелей и звезд сцены.

Когда Дональд спустился к завтраку, чета Драмнеров рассматривала свадебные фото в газетах.

– Сдается мне, наша скромная вечеринка произвела небольшой фурор, сынок, – заметил Ральф, растянув рот до ушей.

– Вайолет такая красавица на фотографиях, и ты тоже хорошо вышел, Дональд, – сказала Сисси. – Как там моя девочка? – подмигнула она зятю.

– Все хорошо, Вайолет принесли завтрак, и я решил, что нужно дать ей возможность привести себя в порядок.

– Разумно, – пробормотал Ральф. – Ты уже понимаешь, что к чему.

В столовую начали стекаться гости, оставшиеся ночевать, Дональд извинился и пошел к себе.

Он остановился и поглядел в окно, раздумывая, как облечь свои чувства в слова.