Я настойчив. Настойчив и обстоятелен – таким меня прописали с самого начала, и именно это впоследствии позволило мне выжить. Тысячи коконов, миллионы гребков в Бездне, множество усилий отдал я на то, чтобы выяснить, что же мне нужно – и придумал. Мне нужен сона-подросток – мальчишка или девчонка, кто-то искренний и честный, кто-то, способный из второстепенного стать основным, и при этом в жанре, в котором не всякий выживет, например, темном фэнтези.

Не раз и не два находил я кого-то подобного – но каждый раз сона не оправдывал моих надежд полностью.

Бездна не бесконечна – эту истину каждый может открыть для себя сам, если, конечно, он уже «проснулся» и еще не «истаял». У нее нет краев – зато есть верх и низ, весьма условные – но все же есть.

Ленка На Удачу плыла сквозь серую хмарь Бездны на грани видимости, пропадая время от времени и вновь появляясь, когда я прибавлял скорости. Здесь, почти на самом верху, коконы с сонами попадались часто, и сами соны, как правило, оказывались ребятами простыми и понятными, что меня в них крайне привлекало.

Сильно вглубь я заплывал нечасто – там, чем ниже, тем соны жестче, жутче и неправильнее. Для самых глубокобездных, подозреваю, нужны собственные миры, с кривой логикой, запутанной физикой и массой непонятных мне ограничений.

– Мать! Эй, мать! – заорал я Ленке, но она не слышала, что не удивительно. Бездна глушит речь, и кричал я скорее от отчаяния, чем надеясь на отклик.

А она тем временем уходила все ниже и ниже, туда, куда я не любил погружаться. Экзотики ей захотелось! Ближайший ко мне кокон, такой же серый, как и все остальное здесь, и такой же веретенообразный как другие, слегка крутанулся вокруг своей оси.

Я плюнул на преследование – не сейчас, так в следующий раз. Догоню, поговорим, может придумаем что интересное.

Прикоснулся к кокону – внутри было сонно и тихо, покойно, как и полагается правильному кокону здесь, в верхних слоях. Это не был искомый подросток – но птичка по зернышку клюет, отказываясь от хлеба, мы не обязательно получаем кусок мяса. Я обхватил руками и ногами серый материал, напоминавший войлок, и, чуть напрягшись, провалился в него.

Таверна. Громкая, пьяная, орущая. Со множеством размытых в разноцветные тени людей, с криками и болтовней, в которой невозможно разобрать ни слова. Я выглядел здесь небогатым дворянином, с длинной шпагой в потертых ножнах. А у основательной стойки, выточенной из единого ствола некоего экзотического дерева, стоял он – обитатель кокона, с полуприкрытыми глазами, мощными руками, низким скошенным лбом и маленькими глазками, глядящими недобро.

Одетый в потрепанный кафтан и небрежно сшитые из двух полотняных труб штаны, он явно чувствовал себя здесь уютно и на своем месте.

Я медленно подошел и взмахнул рукой перед его глазами. Постепенно шум и мелькание красок вокруг замерли – и я увидел застывшего гуляку, метнувшего тяжелую кружку в дерущуюся толпу, нескольких стражников, пытающихся пробраться к месту конфликта, пару людей в балахонах, жмущихся к стенам в углу таверны.

– Ты кто? – Медленно, словно просыпаясь – да, впрочем, так оно и было – спросил человек за стойкой.

– Я тот, кто поможет тебе оставаться в живых как можно дольше, – сказал я и подмигнул. – Можешь называть меня Крисом, потому что я не настаиваю на имени, которое придумал для меня автор – Кришпантекросуниосалик.

Как я и думал, собеседник мой не понял ни слова из того, что я сказал.

– Ладно, давай по обычной схеме, – предложил я. – Суть в чем – ты персонаж ненаписанной книги. Причем персонаж второстепенный. И, насколько я понимаю правила жанра, в котором создадут твою книгу, с большой вероятностью тебя мельком покажут читателю в третьей или четвертой главе, а уже к пятой ты будешь мертв.

Они всегда верят. И всегда понимают. Потому что это знание – внутри нас, и нужен только махонький толчок, прежде чем они осознают ситуацию под правильным углом.

– Ну, значит судьба такая, – вздохнул мой собеседник.

Что-то в последнее время часто мне попадаются фаталисты. По чести, истерички мне нравятся еще меньше, но больше всего я люблю настоящих бойцов.

– Ты можешь выжить, – подтолкнул я его в нужную сторону.

– А ты что, автор? – поинтересовался громила и расхохотался. Естественно, автором я не был, как не было и смысла спрашивать меня. – Слушай, я никогда не был силен в основном действии. Ведро воды вылить на уснувшего забулдыгу, или там девок с улицы позвать, если матросам компания понадобится – могу. Деньги считаю быстро. Секрет какой-то знаю, только вот не соображу пока, какой…

– Это неважно, – взмахнул я рукой. – Запомни – большинство авторов никогда не убьет героя, если у него есть некие фишки. Особенности. Понимаешь, безликого второстепенного персонажа грохнут в конце той же главы, когда он появится. Человека с историей, с какой-нибудь тайной – скорее всего прихлопнут в конце книги, когда его секрет раскроется. А если у тебя будет нечто уникальное, такое, что автору самому понравится, то он скорее главных героев уничтожит, чем тебя.

– И что это? – спросил, насупившись, хозяин таверны.

– Давай посмотрим, – я отошел на шаг. Был мой собеседник совершенно обычным громилой, сильным, но не особо умным. – Может, свойство какое-нибудь волшебное? – с сомнением спросил я.

– Я к магии не очень, – признался собеседник. Мысль о том, что он может дожить до конца книги ему понравилась, фатализм как рукой смахнуло. – Я могу попробовать на дудке играть.

– И все будут идти за тобой! – с восторгом выдохнул я. А потом вспомнил – такое уже было. Да и вообще, громоздко как-то, сделают из обычного второстепенного персонажа злодея, а злодеи, особенно неосновные, практически всегда погибают в первых рядах. – Нет, к бесам дудку. Давай у тебя будет сын в дальних краях. То есть известно, в каких именно, но очень далеко. Или лучше дочь. И она принцесса. Якобы законная дочь короля. И ты мечтаешь ее увидеть.

– Мне нравится, – признался хозяин таверны.

– Ага, – кивнул я. – Это я поторопился. Тебя убьют, как только ты ее встретишь. Логика автора фэнтези, к счастью, довольно легко просчитывается, но вот я даже не знаю, что бы тебе придумать оригинального?

– А пусть я буду сыном короля? Наказанным за своенравие. И он пришлет гонца простить меня. А?

– Лучше герцогским сыном, незаконным, – поправил я. – А законные все умрут в процессе романа. Это ведь какой потенциал! С такими вводными ты почти наверняка выживешь, чтобы главные герои встретились с тобой в следующих книгах.

Громила – его лицо чуть выправилось, лоб был уже не таким скошенным, а глаза не такими маленькими – с удовольствием рассмеялся, достал с полки бутыль и плеснул мне в грязную кружку на два пальца синей жидкости.

Я выпил, подмигнул ему еще раз и развел руки, словно обнимая кокон – а в следующее мгновение был уже снаружи, в Бездне.