– А мне кажется, наши книги так бы и не напечатали, никто бы про нас не прочел, прошло бы еще с полсотни лет и рукописи истлели бы или сгорели, и мы вообще исчезли бы.

– Может и так, – покладисто согласился я. – Пусть наша жизнь большей частью серая, но она не так уж плоха.

– Особенно когда вспышки превращают серость в черноту! – усмехнулась Ленка.

Это было нашей третьей встречей. Я нравился ей, она нравилась мне, но в предыдущие два раза мы жутко ссорились до того, как условный вечер переходил в томную стадию.

– Мерценухи? – предложил я, доставая из-под бамбуковой лежанки бутыль с желтой искрящейся в полумраке жидкости.

– Нет, потанцуем и в койку, – заявила Ленка. – А то будет как обычно.

Она щелкнула пальцами, и настроенный на этот звук проигрыватель опустил иглу на пластинку «Верано Портено». Вела она – я никогда не умел танцевать, зато легко подстраивался под стиль и темп противника, за что меня и поставили мастером над новичками в лудусе.

Моей целью было дать шанс свежему мясу, когда оно выплескивалось на арену против таких же новичков или мутантов с далеких планет. Каждый переживший первый бой обогащал меня горсткой монет и переходил к другим наставникам. Каждый погибший оставался зарубкой в душе – этого я не смог научить достаточно хорошо.

И плевать, что иногда одни мои ученики выходили против других – и кто-то обязательно должен был умереть!

– Ты думаешь не обо мне, – Ленка прервала танец. – Ну, какого черта?

– Я думаю о том, как закончить наш поединок, – усмехнулся я. – Для меня танец – всего лишь разновидность боя с непредсказуемым исходом.

Она улыбнулась, подошла и решительно поцеловала меня, напирая вперед, толкая. Я чуть нагнулся в сторону, переместил ее центр тяжести – и в следующее мгновение она была уже у меня на руках. Лежанка для задуманного подходила мало, и я понес Ленку в сторону давно примеченной роскошной кровати в небольшой нише.

В тот момент, когда я, двигаясь губами вдоль бедра вниз, стаскивал с нее левую штанину джинсов, кокон начал распадаться.

– Суки! Суки! – заорала Ленка. – Вот всегда так!

А через мгновение мы уже барахтались в серой хмари Бездны, такие же серые и одетые во что-то бесформенное и блеклое.

– Что значит – «всегда так»? – поинтересовался я спокойно. Возбуждение спадало, было чертовски обидно – но постановка фразы меня заинтриговала.

Кокон истлевал на глазах. Вот ведь чертов автор, прибравший к рукам злобного императора! Нет чтобы обдумать все хорошенько – дудки! За какие-то считанные минуты обрисовал и персонажа, и весь антураж – ну и, соответственно, кокон исчез…

– Это мое свойство как персонажа, – Ленка была готова разрыдаться. – Книга, где меня вывели главной героиней, была почти дописана, когда автор погиб. Но и поделом ему! Он считал, что это очень смешно, если героиня весь роман пытается построить отношения, а ее обламывают каждый раз в самый ответственный момент! Вот ненавижу таких мужиков! Я у него и охотница за головами, и знаю двадцать языков, и три высших образования у меня, я и КМС по двум видам спорта, и мужики к ногам падают – а в итоге я шесть раз за восемь авторских оказывалась раздетой в разной степени, и каждый раз обламывалась!

– Убивать таких авторов! – искренне сказал я.

– Его и убили, – успокоилась неожиданно Ленка. – Слушай, извини…

– Да ладно, – усмехнулся я. – Надо будет еще как-нибудь попробовать.

– Да ты, брат, мазохист, – усмехнулась она.

– Нет, я просто обстоятелен и настойчив, – парировал я. – Ничего не поделать – свойство характера!

Мы дружно рассмеялись. Потом я обнял Ленку и крепко поцеловал. В Бездне нет ощущений – и поцелуй оказался таким же серым и безвкусным, как и все остальное.

Она высвободилась и решительно нырнула к ближайшему кокону. Я направился в висящий напротив.

И это было ошибкой. Внутри в кабинете сидел врач, отнюдь не сонный. Он уверенно взглянул на меня и предложил:

– Присаживайтесь.

Белые стены без единого украшения, белый потолок, стол с черными мышкой и монитором… Присаживаться мне, кстати, было некуда.

– Автобиография? – поинтересовался я.

– В общем, да, – признал персонаж. – Автор еще сам не знает, что начнет писать ее в ближайшее время… Ну, то есть он на сознательном уровне еще не решил, а на подсознательном уже все расписал по полочкам. Причем писать-то там не о чем! Скучнейшая, скучнейшая жизнь!

– Психолог? – уточнил я.

– Невролог, – ответил персонаж. – Пятьдесят семь, заведующий отделением. Две жены, первая бросила, вторая чуть-чуть не успела – парализовало после аварии. Он видит свою жизнь подвигом, а со стороны это будет просто ужасно. Он уже придумал, как надо приукрасить свое бытие в этом мире. Как внести интригу и элемент мистики. Но если вдруг хоть один рецензент дочитает книгу до конца, это будет куда более ярким подвигом, чем вся жизнь моего врача!

Я начал разводить руки, когда персонаж кинулся ко мне. Ему явно хотелось выговориться, но это в мои планы не входило – я уже покинул кокон.

Все мы персонажи. Многие так и сгнивают в коконах, не перенесенные на свой носитель – бумагу или экран монитора. Некоторые при этом настолько выписаны в голове автора, что перестают быть «сонами» – то есть сонными персонажами. А становятся чем-то вроде зомби. Недовольные автором, неспособные уйти из своего кокона, они могут годами мучиться, пока автор наконец не забудет их или не выплеснет на бумагу.

Большая часть сонов – архетипичны. Это значит, что их может вытащить любой автор, пишущий в этом или смежном жанре. Но герои автобиографий намертво привязаны к одному автору, и это их бесит. А находиться рядом с бешеным зомби – крайне непривлекательно, к тому же грозит определенными неприятными последствиями.

Я ведь тоже не вечный. Я тут слегка вампирю. То есть мою книгу не дописали, файл стерся, автор через пару лет спился и забыл про меня. В итоге я вновь попал в Бездну – вместе с двумя дюжинами выписанных в моей книге персонажей, в том числе более ярких и лучше детализированных главных.

И все они давно уже истлели в серой Бездне. Потому что без коконов, без энергии, мы – ничто, серая слизь, лишь прихотью умершего автора облеченная условным подобием плоти.

А я выжил. Я был в числе немногих счастливчиков, осознавших принцип – помогай сонам, и они будут тебе благодарны. А благодарность пойманного автором сона – это энергия, не дающая тебе раствориться в Бездне. Можно сказать, мы получаем малую долю от вспышки.

Ленкиных персонажей авторы часто выхватывали почти сразу. Энергии у нее хоть отбавляй. Мои еще некоторое время висели, но не годами и десятилетиями, а несколько дней – ну, может быть, недель. С новыми фишками и особенностями, способные выжить даже в самом мрачном хорроре или самом темном фэнтези, они притягивали авторов и уходили быстрее других архетипичных персонажей.