Выслушав все это, она откидывается назад и внимательно изучает меня взглядом:

– Когда ты успела вырасти, Конфетка?

– Когда познакомилась с ним. – Ага. Удар под дых. И мама это видит, конечно. Она кладет ладонь на мою руку, лежащую на колене.

– Он, кажется… хороший.

– Он хороший, – шепчу я. – Если не считать истории с Чудовищем, он потрясающий. – Я замолкаю, а потом добавляю: – Папа вычеркнул меня из своей жизни навсегда?

– Твой папа сложный человек, я признаю, но он все-таки при этом человек умный. Он хотел, чтобы ты закончила МВА и использовала образование так, как сочтешь нужным, а не становилась бы копией его. Дело ведь в том, детка, что ты никогда в прошлом не делала того, что он хотел. Даже он понимает это, и не важно, насколько сильно он на тебя давил, чтобы заставить тебя следовать намеченному им пути.

Поднявшись, мама идет к двери и останавливается на мгновение, пока я вдруг понимаю, что в общем-то не слишком хорошо знаю собственного отца.

– Помоги мне притащить оставшиеся коробки, а потом я поеду домой. Приходи на следующей неделе обедать. Сейчас не зову, сейчас у тебя есть более важные дела.

* * *

Я ОБЕЩАЛА ЛОЛЕ И ХАРЛОУ, что позову их к себе, как только перееду, но закончив разбирать вещи, я чувствую себя такой уставшей, что не хочу ничего и никого, только спать.

Уже в постели я беру в руки телефон. Он такой тяжелый, что пальцы мои скользят и с трудом его удерживают, и я усилием воли заставляю себя НЕ читать в сотый раз сообщение Анселя. То, которое пришло, пока я распаковывала вещи:

«Если я приеду, ты встретишься со мной?»

Я смеюсь, потому что, несмотря ни на что, очень непохоже, что я смогу его разлюбить. Я не могу даже отказаться от встречи с ним. Да что там, я же даже не сняла обручальное кольцо…

Я открываю окошко для сообщений и отвечаю ему впервые с тех пор, как оставила его, спящего, в его квартире:

«Я в Сан-Диего, со мной все в порядке. Конечно, я встречусь с тобой, но не приезжай, пока не закончишь работу над процессом. Ты слишком много работал».

Перечитав написанное, я добавляю:

«Я никуда не денусь».

Ну да, только убегу обратно в Штаты, пока ты спишь, думаю я.

Он отвечает немедленно:

«Наконец-то! Миа, почему ты ушла, не разбудив меня? Я же тут с ума схожу!»

Потом приходит следующее сообщение:

«Я не могу спать. Очень скучаю по тебе».

Я закрываю глаза. Ведь вплоть до этого самого момента я и не представляла, как мне нужно было это услышать. В груди у меня все сжимается, мне не хватает воздуха, как будто веревка обвивает мои легкие и тянет их навстречу друг другу. Мой осторожный разум подсказывает, что надо написать просто «спасибо» в ответ, но вместо этого я быстро печатаю: «Я тоже!» – и отбрасываю телефон в сторону, на постель, чтобы не сказать лишнего.

Я скучаю по нему так сильно, что меня как будто заковали в железный корсет, сдавив все мои внутренние органы и лишив меня возможности нормально дышать.

Под утро снова пикает телефон, и у меня три пропущенных сообщения от Анселя:

«Я люблю тебя».

Потом: «Пожалуйста, скажи мне, что я не все разрушил».

И третье: «Пожалуйста, Миа. Скажи что-нибудь».

И тут я ломаюсь снова, уже во второй раз, потому что вижу по времени отправки, что это он написал в офисе, на работе. Я представляю себе, как он смотрит в телефон, не в силах сконцентрироваться ни на чем, пока я не отвечу ему. Но я не отвечаю. Я сворачиваюсь клубочком и проваливаюсь в сон, такой крепкий, что пушкой не разбудишь.

Проснувшись, я снова берусь за телефон. И хотя сейчас всего семь часов утра, Лола отвечает мне после первого звонка.

* * *

ВСЕГО ЧЕРЕЗ ЧАС я открываю дверь и оказываюсь в ее объятиях.

– Хватит ее тискать! – слышу я голос Харлоу и оказываюсь уже в ее руках.

Как будто и не было этих двух месяцев, я рыдаю на плече у Лолы, вцепившись в обеих такой мертвой хваткой, словно боюсь, что они могут уплыть или раствориться в воздухе.

– Я так по вам скучала, – плачу я. – Пожалуйста, не уходите никогда! Квартирка маленькая, но жить здесь можно. Я же была в Европе, я уже знаю, как с этим можно справиться.

Мы стоим посреди моей крошечной гостиной, смеясь и захлебываясь слезами, и я захлопываю за ними дверь.

Я поворачиваюсь и вижу, что Харлоу внимательно разглядывает меня.

– Что? – спрашиваю я, бросая беглый взгляд на свои капри для йоги и футболку. Конечно, я одета отнюдь не для красной дорожки, но все-таки ее пристальное внимание меня несколько смущает. – Да ладно, Клинтон Келли, полегче. Я же только разобрала вещи, а потом завалилась спать.

– Ты изменилась. Выглядишь… иначе.

– Изменилась?

– Ага. Стала более женственной и сексуальной. Замужество тебе на пользу.

Я закатываю глаза:

– О, думаю, ты намекаешь на мои округлости. У меня были нездоровые отношения с pain au chocolat[37].

– Да нет, – говорит она, подходя поближе и изучая мое лицо. – Ты выглядишь… мягче? Но в хорошем смысле. Женственнее. И мне нравится, что волосы отросли.

– И загар, – добавляет Лола, опускаясь на диван. – Ты действительно отлично выглядишь. И задница отменная.

Я смеюсь, втискиваясь на сиденье рядом с ней:

– Вот что значит Франция без работы и с кондитерскими на каждом углу.

Мы все замолкаем, и после долгой, как вечность, паузы, я понимаю, что именно мне надо помнить о том, что я была во Франции, но теперь-то я здесь.

– Я… чувствую себя ужасной из-за того, как ушла.

Лола пригвождает меня взглядом:

– Ты не ужасная.

– Вы скорей всего измените точку зрения, когда я объясню.

Харлоу останавливает меня взмахом руки:

– Не надо. Мы и так знаем, что случилось, хоть и не от тебя, наглая ты задница.

Ну конечно, они уже все знают. Точнее, Лола знает всю историю от Оливера, которому рассказал Финн, который удачно позвонил Анселю через час после того, как тот проснулся и обнаружил, что его жена и все ее вещи исчезли. Надо сказать, для компании парней они ужасные сплетники.

Мы обсуждаем все и обмениваемся мнениями, как делали это последние двадцать лет, и мне гораздо проще формулировать все сейчас, после разговора с мамой, когда я говорю об всем уже второй раз.

– Он облажался, – настаивает Харлоу, когда я перехожу к той части, где мы вместе отправляемся на вечеринку. – Все все знали! Финн и Оливер все время говорили ему, все это время, что надо тебе обо всем рассказать. Перри названивала ему постоянно, она звонила Финну и Оливеру без конца и все время говорила о вас. Их разрыв не удивил никого, кроме нее самой, и даже это, кажется, она готова была обсасывать без конца. Я думаю, Ансель беспокоился, что это может тебя напугать, а теперь считает дни, когда сможет к тебе приехать. По тому, что я слышала, он влюблен в тебя по уши.