Небольшая комната в задней части первого этажа служила, по-видимому, кабинетом или библиотекой, и Антигона решила, что можно подождать здесь. Комната была обставлена темной лакированной мебелью в китайском стиле, книг, что странно для кабинета или библиотеки, здесь не было. Выдержанная в красивом темно-зеленом цвете комната предназначалась для того, чтобы подчеркнуть яркость удивительного собрания фарфора. На полках ряд за рядом выстроились почти одинаковые китайские фигурки.

При близком рассмотрении в свете из окна выяснилось, что фигурки немного различались. Но, сделанные из слоновой кости, алебастра или жада, все они изображали нагих женщин, откинувшихся на диван или пьедестал.

Все они смотрели на нее пустыми глазами и беззубо улыбались.

Затаившееся отвращение вернулось с такой силой, что сердце, казалось, стучало в горле. Дело не в фигурках, Антигона думала, что они, на свой лад, привлекательны. Но их многочисленность, сходство, отсутствие индивидуальности, повторявшиеся черты и позы раздражали ее.

Она знала, что Олдриджу не нравятся женщины, что он не находит удовольствия в этих рядах нагих, пассивно склоненных женских тел. Что он устроил эту демонстрацию, чтобы выставить себя иным, чем он есть на самом деле. Притвориться, замаскировать свою истинную суть. Ряды грудей, животов, ног и… Антигона думала, что ее вывернет на ковер. Она чувствовала себя грязной только оттого, что смотрит на них.

Она не могла оставаться в этой комнате. Но и не могла позволить своему отвращению выгнать ее из дома. Она зашла так далеко не для того, чтобы струсить. Ей нужно видеть это. И это к лучшему, что она точно понимает, каков он, что именно ждет ее в деле с этим человеком.

Она пошла наверх, в большую гостиную, резные деревянные панели которой и лепнина в китайском стиле были в моде пятьдесят лет назад. Покрашенные в голубой цвет стены украшала выпуклая затейливая лепнина, которая огибала дверные проемы. Тут и там, на резных выступах стояли, несомненно, бесценные статуэтки и вазы. Эффект был экзотический и мощный. Ничего от неприятной строгости лорда Олдриджа, но все, чего следовало ожидать от его одержимой жадностью натуры.

Антигона изучала комнату, резную лепнину каминной полки, лакированные решетчатые стульчики, на которых можно было устроиться как райская птица на жердочке около своей клетки. Она на них не сядет, ее в клетку не посадить.

Она подвинула к стене стул с высокой спинкой и села ждать.

Казалось, они занимались деталями целую вечность. Уилл провел рукой по волосам. Часы показывали, что скоро полдень.

— Надо было подготовить тебя, — устало, но удовлетворенно сказал отец. — Не сомневаюсь, что мама и миссис Даусон уже опустошают кладовые, чтобы снабдить тебя провизией по стандартам Сандерсон-Хауса.

Граф, два его старших сына и секретарь несколько часов занимались подготовкой к возвращению Уилла на службу. Это сложное дело, поскольку Уилл прежде никогда полностью не отвечал за вооружение судна, запасы продовольствия и набор команды. Хотя у него было явное преимущество, поскольку за ним финансовая поддержка графа Сандерсона. В отличие от многих его приятелей, капитанов, которые могли попытаться получить готовое судно, у него была возможность воспользоваться влиянием отца для обеспечения расположения печально известного своей скаредностью военно-морского склада Портсмута. Уилл прибудет в порт утром с уже выполненными заказами и отправится к квартирмейстеру. Провизию и материалы, недоступные в Портсмуте, он, благодаря любезности отца, теперь может позволить себе закупить где угодно.

Больше всего другого удовлетворение Уиллу давало то, что он может дать людям работу. Маркус Бичам, Моффат, которому он послал записку, и даже его брат будут рады принять пост.

Но есть и другие вещи, которые столь же важны, как долг.

Отец поднял глаза от стопки бумаг на столе и передал их секретарю, который, выровняв их, положил в кожаный портфель.

— Что-нибудь еще, милорд? — спросил графа Генри Дженсен.

— Уильям, — окликнул отец. — Что-то еще?

Уилл отвернулся от окна. Серое утро сменилось солнечным днем, что предвещало легкое путешествие в Портсмут. Он совершит это путешествие один?

Он не мог покинуть Лондон, не поговорив с Престон. Она ушла так внезапно. Уилл вернулся в свою комнату всего через несколько минут после появления отца и обнаружил, что Престон уже нет. Записка, которую он послал на Дувр-стрит, осталась без ответа.

Уилл потер шею, которую вдруг закололо иголочками.

— Уильям? — вернул его к делу отец.

— Да. Мне нужно обсудить дело мисс Престон. — Заметив настороженный взгляд Джеймса, Уилл поправился: — Мисс Антигоны Престон.

— Ах, да. — Граф откинулся на спинку кресла. — Спасибо, Дженсен. Днем вы мне еще понадобитесь, но пока вы свободны.

— Хорошо, милорд. — Секретарь собрал оставшиеся бумаги, поклонился и вышел.

Но в дверях он едва не столкнулся с дворецким.

— К вам мисс Престон, капитан Джеллико.

Слава Богу! Уилл почувствовал, как его легкие наполняются воздухом, как начало спадать напряжение.

— Так. — Отец повернулся к Уиллу: — У тебя было достаточно времени, чтобы принять решение?

— Да. — Он чувствовал, как по его лицу разливается улыбка. Наконец-то все правильно. Все встало на свои места, как и полагается.

— Я хочу сначала поговорить с тобой, пока мы не приложили перо к бумаге. Похоже, будут некоторые сложности с деньгами мисс Кассандры, и, насколько я знаю, трудность с деньгами мисс Антигоны.

— Я возьму ее без единого фартинга.

Если бы месяц назад кто-нибудь сказал ему, что он будет делать и чувствовать в это утро, он бы посоветовал меньше курить опиум. И вот, пожалуйста.

И это чудесно.

Но это ощущение продолжалось недолго. Потому что вместо его Престон в комнату торопливо вошла мисс Кассандра с побелевшим от тревоги лицом.

— Анни пропала.

Животная интуиция, которая оберегала Уилла десять лет морской жизни, мгновенно пробудилась в его груди.

— Провались все к дьяволу! Она пошла откупаться от этого мерзавца.

Лорд Олдридж вошел в комнату без объявления, но его появление не оказалось неожиданным. Антигона слышала, как внизу отворилась дверь, слышала тихий рокот голосов, когда дворецкий сообщал хозяину о незваном и, без сомнения, рассерженном визитере.

Антигона заставила себя сидеть спокойно и бесстрастно ждала в кресле у стены, когда лорд Олдридж осторожно вошел в комнату. Чистилище лондонских бальных залов наконец-то сослужило Антигоне добрую службу. Ей всего лишь понадобилось изобразить скучную мину, приветствуя его.

— Ходили подкупать епископов?

Его милость поднял бровь, но решил не поддаваться на провокацию. Сегодня он выбрал другой, более примирительный путь.