К 4 часам утра 1 декабря восстание рабочих и солдат победило. В этот же день командир корпуса генерал-майор Ефтин телеграфировал Анненкову из Улугуза: «Все части восстали, остались в Семипалатинске, отошли со мной до 50 офицеров»[244].

10 декабря советские войска вступили в Семипалатинск, где соединились с 4-м крестьянским партизанским корпусом, и на следующий день двинулись в Каркаралинск.

13–14 декабря, буквально с колёс, Ефтин связался с Анненковым и просил его принять командование фактически уже не существующим корпусом. Видя безвыходность положения и полную неспособность Ефтина к командованию войсками, Анненков согласился. В будущем это прибавило ему дурной славы, так как теперь все части корпуса стали анненковскими, а весь его личный состав до последнего солдата — анненковцами, и все грехи этой людской махины стали отныне грехами Анненкова, и они будут ему приписаны на Семипалатинском процессе, и он от них не отвертится.

Бывший красный партизан С.Д. Малахов так вспоминает о только что испеченных анненковцах: «Семипалатинцы в конце 1919 года свергли колчаковскую власть. Отряды Анненкова отступали и на своём пути жестоко расправлялись с населением. Наш 1-й Революционный партизанский красный полк по пятам гнался за ними. Анненковцы заняли Карповку, их выгнали, и они отступили к посёлку Троицкому и подожгли его. А к концу дня посёлок был освобождён, и мы обнаружили свыше сотни трупов. Мы вырыли братскую могилу и похоронили погибших крестьян»[245].

Некоторым свидетелям-воспоминателям верить нужно очень осторожно: одни, достигнув преклонного возраста, часто заменяют явь своими фантазиями, другие, желая сделать приятное власти, придумывают эпизоды, которых никогда не было в действительности, третьи рассказывают байки просто для того, чтобы побахвалиться, подать себя в интересном, а то и героическом ракурсе.

Некоторые показания вызывали возражения Анненкова:

— Разрешите! — обратился он к суду. — Войска оставили Семипалатинск. С ними отступал штаб Степного корпуса. Говорят, я давал приказания, как и куда отступать. Логически разбираясь, я должен был давать приказания командиру корпуса, которому я был подчинён!

— Вам было известно, что Семипалатинск эвакуируется? — перебивает его прокурор.

— Он пал неожиданно! — отвечает Анненков и добавляет: — По прямому проводу командир корпуса передавал послать ему подкрепление!

— Много было послано? — интересуется прокурор.

— Два полка по Сергиопольскому тракту! — отвечает Анненков.

— А вы советовались с командиром корпуса, куда и по какому тракту отсылать?

— Я был ему подчинён и должен был выполнить его приказ!

— Но ведь он был бит и могло быть так, что он мог не приказывать, а только просить! Могло это быть? — настаивает прокурор.

Анненков не отвечает, может быть потому, что ему надоело объяснять элементарные вещи, тем более что он только что о них напоминал.

Денисов, присутствовавший при телефонном разговоре Анненкова с Ефтиным, рассказывает:

— За два дня до падения Семипалатинска командир корпуса Ефтин вызвал Анненкова к прямому проводу и просил атамана прийти к нему на помощь. Он просил послать ему один или два полка, чтобы отстоять Семипалатинск. Анненков отвечал ему, что об этом нужно было раньше думать, а не тогда, когда всё пропало и помочь нельзя! Но всё же Анненков согласился послать Лейб-атаманский полк. Командир корпуса был очень доволен и просил Анненкова приехать самому.

Через два дня Семипалатинск пал. Убили начальника штаба, и все бежали за Иртыш… Ефтин был настолько потрясён этим переворотом, что два дня не мог говорить. Когда к нему вернулся дар речи, он стал говорить с Анненковым и просил принять командование корпусом. Фактически уже корпуса не было, а оставалась только 5-я дивизия на южном фронте и партизанский корпус. Тогда Анненков принял корпус и приступил к организации.

— Анненков, вы привлекали к ответственности командиров за сдачу Семипалатинска? — интересуется общественный обвинитель.

— Да, привлекал, так как его можно было удержать и даже укрепиться!

«Семипалатинск пал прежде времени, — напишет Анненков позже в своих воспоминаниях, — позорно его бросили на произвол судьбы и три дня в нём было безвластие.

Несчастным партизанам пришлось степью идти в сильные морозы к своему атаману, теряя сотни замёрзшими и мёртвыми. Жалкие остатки приходят с Северного фронта. А Северный фронт докатился до Ново-Николаевска и рассыпался в прах». По факту сдачи Семипалатинска было назначено следствие над Ефтиным и начальником штаба корпуса, но Ефтин доказал, что Семипалатинск пал не по его вине, а по вине Бжезовского.

Разгром Колчака, освобождение северной и северо-восточной частей Степного края лишило белые войска баз снабжения. Под ударами красных остатки колчаковской и дутовской Оренбургской армий неудержимо катились в Северное Семиречье. Здесь белое командование намеревалось создать плацдарм для дальнейшей борьбы против большевиков, а в случае неудачи это был удобный район для вывода войск в Синьцзян и их сохранения до лучших времён. В ноябре 1919 года Оренбургская армия прибыла в район действий Анненкова — Гулидова — Ярушина.

Со своей стороны, советское командование планировало наступлением крупных войсковых сил из района Гавриловского уничтожить белых в Северном Семиречье и не дать им возможности прорваться за границу.

Для совершенствования управления войсками Анненковым было принято решение о расформировании 5-й дивизии как ничтожной в боевом отношении. Была расформирована и Ярушинская бригада, а её личный состав был передан в Сергиопольский и Зайсанский полки. На базе имеющихся сил и средств были сформированы Северная и Южная группы войск под командованием соответственно Анненкова и Щербакова.

Как известно, после падения Черкасской обороны Анненков часть сил перебросил под Урджар и в район Сергиополя, где они вместе с остатками 2-го Степного корпуса и дутовской армии пытались остановить наступление красных со стороны Каркаралинска. Силы Анненкова на Семиреченском фронте составляли 5707 бойцов. Из них 3907 штыков и 1800 сабель[246]. Кроме того, в крупных станицах имелись белоказачьи формирования.

По данным сводки 3-й Туркестанской дивизии от 8 февраля 1920 года, в дивизии Анненкова насчитывалось 5000–6000 бойцов, в дивизии Гулидова — 2000, с Дутовым прибыло 30.000 человек, из них вооружены 1000 и те никакой реальной силы не представляют[247]. Главные силы белых были сосредоточены в районе Капала.