в требованиях менее дружественной политики относительно России[1017]. Они настраивали общественное мнение Британии против России и грозили ослабить позиции сторонников заключения соглашения с ней. А. Николсон постоянно обсуждал еврейский вопрос в разговорах с русским премьером. Он сообщал в Форин Офис, что верит в то, что обещания П. А. Столыпина предоставить евреям равные права с другими «не окажутся иллюзорными». Коме того, для него было совершенно ясно, что «русское правительство, исходя из политических вопросов и из других соображений, в наибольшей степень желает предотвратить антисемитские взрывы». Одной из причин погромов, он называл участие молодых евреев в революции и терроре с целью «улучшить свое нынешнее, без сомнения, печальное положение и устранить несправедливое ограничение, наложенное на них»[1018]. Правда, уже 1 января 1907 г. А. Николсон писал Э. Грею, что в решении еврейского вопроса П. А. Столыпин столкнулся с сильной оппозицией со стороны консерваторов, поэтому нет уверенности, что «он склонен решать его в том же либеральном духе, который он ранее озвучивал»[1019].

Будущее России, с точки зрения А. Николсона, находилось в руках крестьян. Он полагал, что, если они пойдут за социалистами и анархистами, а в городах восстанут рабочие, катастрофы не избежать[1020] В незавершённом наброске о внутренней ситуации в России за 1906 г. А. Николсон отмечал желание русских крестьян получить землю, их апатию на выборах в Думу, а также непонимание ими реформ правительства и недоверие к нему[1021]. Посольство тщательно собирало сведения о выступлениях и требованиях рабочих. Уже в августе 1906 г. А. Николсон сообщал Э. Грею, что в России есть признаки того, что рабочие хотели бы отделиться от «крайних партий», что они устали от террора, «в котором упражняются над ними социалистические комитеты и охотно бы вели спокойную жизнь»[1022]. Вместе с тем А. Николсон прогнозировал преодолении кризиса в России. Он писал о рассеивании иллюзий того, что «правительство находится на краю распада, и что Дума будет в скорости править и диктовать условия династии и правительству»[1023].

Одной из серьёзнейших проблем, с которой столкнулся А. Николсон, прибыв в Россию, был террор. Террор, ставший одной из основных форм борьбы революционеров с властью в период революции, буквально захлестнул страну. Так, число террористических актов только в 1907 г., по статистике департамента полиции, составило 3487[1024]. А. Гейфман приводит данные о 362 политически мотивированных грабежах только в октябре 1906 г. По ее подсчетам с 1905 г. и до середины 1906 г. революционные экспроприации нанесли императорским банкам ущерб более чем в 1 миллион рублей[1025]. Террор стал обыденным фоном жизни российского общества в это время, в террористов играли даже дети. Один из информаторов британского посла, почётный попечитель нескольких русских гимназий, с удивлением рассказывал ему, что мальчики 14–15 лет писали письма, в которых требовали смерти друг друга. А. Николсон справедливо заметил на это, что «в виду того, что много преступлений совершаются молодёжью, подобные угрозы нельзя считать безвредными юношескими глупостями»[1026]. Действительно, по данным А. Гейфман, около 22 % всех террористов-эсеров относились к возрастной группе от 15 до 19 лет, а 45 % – от 20 до 24. В Белостоке в 1905 г. был создан боевой отряд школьников – членов эсеровской партии. Больше всего несовершеннолетних, молодых людей до 14 лет, встречалось среди анархистов[1027].

Невероятный размах террора в империи был связан с тем, что значительная часть общественности не осуждала его. Негативное по отношению к террору общественное мнение формировала лишь правая и праволиберальная, октябристская, пресса. Левая и леволиберальная общественность не только не осуждала террор, но пыталась использовать его в борьбе с властью. В партии кадетов было популярно мнение адвоката Н. В. Тесленко, высказанное им на совещании ЦК с представителями губернских комитетов в 1906 г. Он призывал тогда использовать тактику левых для достижения своих политических целей: «теперь наступает момент решительной схватки народа с правительством. С правыми нам соединяться нельзя. Их дефект – фанатическое преклонение перед законностью. Прежде с левыми нельзя было вести переговоров. Теперь они многому научились. Мы не сочувствуем их тактике. А результатами пользуемся и поджигаем»[1028].

Террор затронул и дипломатов. Их жизни так же, как и жизни российских подданных, подвергались опасности. Поэтому, когда А. Николсон прибыл в страну, он обнаружил, что «британские корреспонденты, члены британской колонии могли говорить только об убийствах, поджогах и грабежах»[1029]. Ему приходилось постоянно решать вопросы защиты британских подданных от угрозы терактов. Так возле квартиры британского Генерального консула в Варшаве А. Мюррея в июле 1906 г. дважды были совершены теракты[1030]. 17 сентября 1906 г. А. Мюррей сообщал министру иностранных дел Великобритании Э. Грею, что в связи с ожидаемыми в ближайшее время массовыми убийствами евреев в Варшаве социалисты открыто заявили о намерении убить консула, чтобы «спровоцировать иностранную интервенцию…», причём всеобщая уверенность в том, что это действительно произойдет, была настолько велика, что многие работники дипслужбы покинули город. А. Мюррей, по его признанию, всегда скептически настроенный «относительно беспорядков, о которых заранее говорят», тем не менее, сообщал своему руководству, что в случае осуществления неблагоприятных прогнозов, «дубликаты ключей от консульского сейфа находятся в посольстве в Берлине[1031]. Э. Грей просил в этой связи британского посла информировать об этих намерениях министра иностранных дел России и принять меры по защите генконсульства Его величества[1032]. А. Мюррей не был убит, а вот итальянский вице-консул М. Доллорсо был убит в Бердянске летом 1907 г. террористами[1033]. 9 сентября 1906 г. в Баку было совершено покушение на британского вице-консула Л. Эркарта, бывшего одновременно и исполнительным директором нефтяных компаний в Баку. Он занимал твердую позицию в отношении склонных к насильственным действиям агитаторов, призывающих рабочих продолжать борьбу против предпринимателей[1034]. Угрозы получал и вице-консул Британии в г. Кутаиси в сентябре 1906 г.[1035].

От террора пострадали и многие британские специалисты, работавшие в это время в России. В октябре 1906 г. рабочий, социалист-анархист В. И. Корнеев убил техника Шеридана, сотрудника «Невской мануфактуры» в Петербурге[1036]. После этого инцидента три директора английских фабрик в России нанесли визит британскому послу, сообщив ему о желании многих английских специалистов вернуться домой из-за страха перед террористическими актами. Директора были убеждены, что, если «произойдет еще один фатальный инцидент, весь корпус английских работников покинет Санкт-Петербург», а это приведет к закрытию фабрик и безработице 5 000 рабочих[1037]. 16 августа 1906 г. в Юзовке был ранен Уильям Чамберс, помощник главного инженера «Новой русской компании» Гласса, который незадолго до этого дал показания