Все получилось как нельзя лучше, и Ирен даже не понадобилось затаскивать его в постель. Она поняла, что он любитель опиума, и пару раз, когда приносила ему трубку с этим зельем, провела и одержателя.

– Он курил дома? – спросил Альфред.

– Да. По крайней мере, тогда, когда ему опиум приносила Ирен.

– Это она его убила тогда в хранилище?

– Да, я опять-таки была против, но она считала, что Ковач вот-вот проговорится о связи с ней, а это было, по ее мнению недопустимо. Ну, отчасти она была права – вы ведь слышали, что он уже был готов назвать человека, с которым имел дело. Хотя, я до сих пор не понимаю ее. Вы бы все равно ничего не смогли доказать. Но, конечно, понервничать, возможно, и пришлось бы.

– Почему она, да и вы решили, что он вот-вот заговорит? – спросил Альфред.

– Потому что во время его допроса, я, как возничий, пыталась говорить за него, но у меня ничего не выходило. У вас руки были смазаны чем-то, что заставляло его говорить правду. Все, что я могла, это хоть как-то, и с огромным трудом, обходить «острые углы», но не более.

– Понятно, но вернемся к событиям в хранилище. Меня интересует вот что. Там ведь тоже работал некий «оборотень», который, собственно и убил этого архивариуса. Кто это был?

– Я же сказала уже: Ирен и была. У нас оставался один экземпляр, она провела его себе, поначалу с тем, чтобы следить за Йорковичем и его пассией, а после и для того, чтобы убить Ковача.

– А оборотня можно вернуть обратно туда, где вы его хранили? Ну, с тем, чтобы потом подсадить кому-то еще?

– Нет. Его можно только отпустить, и после найти нового, если нужно.

– Понятно. И что было дальше?

– Дальше, это после чего? Я немного потеряла нить беседы.

– После убийства Ковача, – ответил Альфред.

– Хороший вопрос. Я не знаю точно, но с ларцом вы меня удивили, лгать не буду. Думаю, она стащила ларец из хранилища, сразу после убийства, и спрятала его у себя в комнате. Интересно, откуда она узнала, где именно он находится? Мне и раньше казалось, что она не хочет, чтобы завещание попало ко мне. Возможно, боялась моей независимости, я не знаю, честно говоря.

– Понятно. Как часто вы манипулировали Ковачем? Я имею в виду в поисках той книги.

– Сначала часто, наверное, каждый день, а после, когда все уже обыскали, то лишь изредка.

– Понятно, а что дальше?

– А дальше мы заметили, что им манипулирует кто-то еще. Мы до последнего момента были уверены, что это учитель Густав со своей пассией, но лишь недавно поняли, что это не так.

– Не так? И кто же это был, по-вашему?

– Как это кто? – искренне удивилась вдова и на минуту замолчала, – Ваш друг – Маркус. Я полагала, что он действовал по вашему приказу… но, если нет… Тогда я вообще, признаться, ничего не понимаю… Нет, учителя с этой Клавдией, мы тоже видели, но это было так… детский лепет. Ирен бы с ними расправилась в два счета, просто незачем было, они нам почти даже и не мешали…

– А откуда вы взяли, что это был Маркус и почему прежде вы уверены в этом не были?

– Да как вам сказать…– задумалась Брунхильд, – сильный маг редко оставляет следы или же показывает свое, так сказать, лицо.

– Почему «так сказать»? – уточнил Альфред.

– Потому что слова в том мире не работают. Я сказала «лицо» лишь потому, чтобы как-то обозначить ассоциацию с некоей личностью. В нашем мире такой ассоциацией является лицо, а в том… Это что-то вроде неповторимого сплетения цветных линий, форм… Я не умею это объяснить. Так вот сильный маг показывает в лучшем случае лишь тень от лица. Ирен, например, была невидима вообще. По крайней мере, ваш друг ее не заметил ни разу.

– Вот как? А что ему было нужно?

– Откуда мне знать? Но он тоже что-то искал. Правда, использовал для этого ритуальную магию. А это против нашей техники было как мушкет против мортиры. Хотя, надо отдать ему должное – он сильный противник, и пару раз мы даже были на грани раскрытия. Вот он, видимо, и решил вас использовать, чтобы нас остановить.

– Вот как? А он о вас так высоко отзывался…

– Ну, это понятно. Когда один маг, особенно сильный, дурно отзывается о другом, это – не комильфо. Ну, а во-вторых, он не хотел, чтобы вы добрались до меня и устроили этот допрос именно теперь. Я потому и удивилась, увидев вас вдвоем.

– Вы нашли свою книгу в результате?– спросил Альфред.

– Нет. Ее нет в хранилище. Это мы поняли пару недель назад.

– И где же она тогда? – удивился Альфред.

– В библиотеке вашего Маркуса. Во всяком случае, мы были в этом уверены. Больше существенных собраний книг в этом городе нет. Именно поэтому, кстати, Ирен, настояла на проводке одержателя к Иосифу, слуге Маркуса Де Ниро. Я не то, чтобы была против этой идеи, но я чувствовала, что все это плохо кончится.

– Вот как? Почему же не помешали ей?

– Скажете тоже… – Брунхильд передернула плечами, – Кто вообще мог ей помешать? Вы просто не понимаете, какой силы это был человек! Да и самоуверенности тоже…

– Ну, я вот сумел…– ответил Альфред.– Что ж… На сегодня хватит. Я вас навещу позже, видимо, завтра примерно в это же время. Если вы попытаетесь бежать, наш уговор потеряет силу. Это понятно?

– Разумеется. Да и куда мне бежать? Сами посудите…

– В общем, я откланиваюсь. Через час-два к вам явится полиция с тем, чтобы забрать тело Ирен. Им я пока о вас ничего не скажу, так что ведите себя естественно. Через пару дней будьте готовы к отъезду. Это все. До завтра. – Альфред поклонился и направился в прихожую.

Пальто Маркуса и его шляпа отсутствовали. Пропала также и трость со стилетом, которую Альфред оставил у зеркала.

– Вот тебе раз! – подумал он, поискав трость у вешалки, и у полки с обувью, не завалилась ли, – что еще за сюрпризы нас ждут?

С тем он оделся, и решительно направился к выходу.

Глава 26

Альфред почти бегом заскочил в управление полиции, на ходу выяснив у дежурного последние новости. Да, шеф у себя, да, женщину в доме господина Де Ниро арестовали еще утром, она в камере. Нет, более никаких происшествий не было.

Альфред заскочил к шефу и