сегменты делового сектора организовывались против нормативных актов и законодательства, укрепляющего профсоюзы. Их активность активизировалась во время Нового курса, когда руководители крупнейших корпораций, включая DuPont, Eli Lilly, General Motors, General Mills и Bristol-Myers, основали такие организации, как Американская ассоциация предпринимательства (которая позже стала Американским институтом предпринимательства, или AEI) и Американская лига свободы, чтобы сформулировать критику и альтернативы политике Нового курса.

После войны многие бизнесмены продолжали быть убежденными в том, что страна проигрывает "либералам". В своей книге 1965 года "Либеральный истеблишмент: Кто и как управляет Америкой" М. Стэнтон Эванс написал, что "главное в либеральном истеблишменте то, что он контролирует ситуацию".

Первые про-бизнес, правые организации и аналитические центры получали финансирование от руководителей и богатых американцев, философски настроенных против Нового курса. Как это часто бывает, философия смешивалась с материальными интересами. Не облагаемые налогом филантропические и благотворительные пожертвования крупных американских корпораций, как правило, поддерживали цели, соответствующие их стратегическим интересам (например, энергетические компании финансировали антиклиматические научные аналитические центры).

Пагубная роль денег в американской политике много обсуждалась. Но история имеет больше нюансов, чем иногда предполагается. Коррупция на федеральном уровне не является чем-то неизвестным, и политические позиции иногда меняются из-за взносов богатых доноров. Однако чаще всего политиков и их сотрудников нужно убедить в том, что тот или иной подход к государственной политике служит либо общественным интересам, либо их избирателям. Огромные суммы денег сами по себе не смогут этого добиться, если не будет принято альтернативное видение того, как должна быть организована рыночная экономика . В 1950-х и 1960-х годах элементы такого видения начали собираться вместе.

Что хорошо для General Motors

В 1953 году президент Дуайт Эйзенхауэр выдвинул Чарльза Уилсона, в то время президента General Motors, на пост министра обороны. Во время слушаний по утверждению кандидатуры Уилсону пришлось защищать свое спорное решение о сохранении значительных акций GM, и он придумал афоризм: "То, что было хорошо для нашей страны, было хорошо для General Motors, и наоборот".

Уилсон утверждал, что не может представить себе ситуацию, в которой ему пришлось бы сделать что-то хорошее для страны, что не было бы хорошо для GM. Но люди ошибочно считают, что он утверждал, что то, что хорошо для GM, хорошо для страны, по понятным причинам. К 1980-м годам мнение о том, что то, что хорошо для бизнеса или даже крупных корпораций, хорошо для страны, стало общепринятым. Это был переворот по сравнению с преобладающими взглядами 1930-х годов, и теперь утвердилась идея, что изменение правил в пользу компаний и увеличение прибыли - это лучший способ помочь всем.

В основе этого интеллектуального разворота лежала большая работа политических предпринимателей и организаций. Интеллектуальным лидером в этом начинании был консервативный журнал National Review, основанный Уильямом Ф. Бакли-младшим в 1955 году. По замыслу Бакли, его издание должно было противостоять левым тенденциям, поскольку "в своей зрелости грамотная Америка отвергла консерватизм в пользу радикальных социальных экспериментов". Он продолжил: "Поскольку идеи правят миром, идеологи, завоевав интеллектуальный класс, просто вошли и стали управлять делами".

Круглый стол бизнеса, влиятельная бизнес-организация, согласилась, что "у бизнеса есть очень серьезные проблемы с интеллектуальным сообществом, СМИ и молодежью. Продолжающаяся враждебность этих групп угрожает всему бизнесу". Реклама Круглого стола в "Ридерз Дайджест" за 1975 год гласила: "Способ, которым мы зарабатываем хлеб насущный в этой стране, подвергается нападкам, как никогда раньше", и определяла угрозу такими аргументами, как "система свободного предпринимательства делает нас эгоистичными и материалистичными" и "свободное предпринимательство концентрирует богатство и власть в руках немногих". Торговая палата, представляющая теоретически все предприятия США, присоединилась к Круглому столу бизнеса и также начала выступать против государственного регулирования.

Выступление Джорджа Буша-старшего перед руководителями высшего звена на конференции в Бостоне в 1978 году, когда Буш добивался выдвижения кандидатом в президенты от республиканцев, отразило это настроение: "Менее пятидесяти лет назад Калвин Кулидж мог сказать, что бизнес Америки - это бизнес. Сегодня бизнесом Америки, похоже, является регулирование бизнеса".

Несмотря на усилия различных аналитических центров и лидеров, все еще отсутствовала последовательная парадигма, согласно которой то, что хорошо для бизнеса, хорошо для всех. Вагон производительности был ключевой частью этого нового видения, но его логика была расширена еще больше. Организационные изменения или законы, которые хороши для бизнеса, должны быть хороши и для общества в целом, потому что, по аналогичной логике, они повысят спрос на работников и приведут к общему процветанию. Сделайте еще один шаг дальше, и вы получите "экономику нисходящего потока" - термин, который сегодня отождествляется с экономической политикой президента Рональда Рейгана в 1980-х годах, включая идею снижения налогов для очень богатых: когда богатые сталкиваются с более низкими налогами, они будут больше инвестировать, повышая производительность и принося пользу всем в обществе.

Применение этого подхода к регулированию приводит к выводам, диаметрально противоположным идеям, которые вдохновляли Ральфа Нейдера и других активистов потребительского движения. Согласно этому взгляду на свободный рынок, если рыночная экономика работает хорошо, регулирование в лучшем случае не нужно. Если действующие фирмы продают небезопасную или некачественную продукцию, потребители будут расстроены, и это создаст возможность для других компаний или новых участников рынка предложить лучшие альтернативы, на которые потребители с энтузиазмом перейдут.

Тот же самый конкурентный процесс, который лежит в основе бандажа производительности, может затем действовать как сила, дисциплинирующая качество продукции. При таком подходе регулирование может быть даже контрпродуктивным, нанося вред потребителям и работникам. Если рыночный процесс уже стимулирует предприятия предлагать безопасную и высококачественную продукцию, то дополнительные меры регулирования будут только отвлекать усилия и снижать рентабельность, вынуждая предприятия повышать цены или снижать спрос на рабочую силу.

Эти идеи об идеализированном рыночном процессе стали частью экономической теории с тех пор, как в книге Адама Смита "Богатство народов" появилось понятие "невидимой руки" - метафора, обозначающая идею о том, что рынок обеспечивает хорошие результаты для всех, если существует достаточная конкуренция. По этому поводу всегда велись споры, и на другой стороне были такие люди, как Джон Мейнард Кейнс, который указывал, что рынки не функционируют в идеализированном виде. Например, как мы уже видели, производительность рушится, когда на рынке труда нет достаточной конкуренции. То же самое происходит и при отсутствии достаточной конкуренции на рынке товаров. Мы также не можем рассчитывать на то, что рыночный процесс обеспечит высокое качество, если потребителям трудно отличить небезопасную продукцию от более качественной.

В научных и политических кругах маятник периодически качался между более дружественными и скептическими взглядами на рынок. Послевоенные десятилетия были явно на стороне рыночного скептицизма, отчасти под