Поэтому керамика оказалась заброшенной. Альв очень переживал, даже приходил к Кариму домой, убеждал его родителей, что сын – будущий великий художник и их долг поддержать его, а заодно и кружок, который лишался одного из самых талантливых учеников, и так далее и тому подобное. Но отец Карима, пожав плечами, заметил, что «это занятие не для пацана», а мама, конечно, сказала: «Пусть решает сам».

И Карим выбрал футбол, а Танцор ушел несолоно хлебавши.

Футбольная секция была в школе, в шахматы Карим играл дома с отцом и больше во Дворце творчества не появлялся.

Сегодня же, когда он попал через калитку в выложенный плитками двор, воспоминания нахлынули все разом и были такими яркими, как будто он расписывал вазочки только вчера. Сатину даже подумалось: не эффект ли это альвовских заклинаний? Свою альма-матер Танцоры не просто любили, а тряслись над ней, чувствуя себя едва ли не священниками в храме.

На перилах пандуса катались дети – как мальчишки, так и девочки, их счастливые мамаши сидели на скамейках во дворе. У входа в крыло, где размещалось спортивное отделение, стоял длинный разрисованный фургон с надписью «Передвижной практикум по нанотехнологиям».

«Ух ты, какие они тут нынче прогрессивные», – подумал Карим.

Он даже подошел к фургону – но дверь была закрыта, и никого живого поблизости не наблюдалось.

Сатин направился к главному входу.

Охранник – обычный человек, как ни странно, – потребовал от Карима пропуск.

– Какой пропуск? – с досадой отозвался Сатин. – У вас тут детская организация…

– И что, что детская? – ехидно заметил преклонного возраста мужчина, очень хлипкий на вид, намеревавшийся стоять до последнего. – Дети у нас все с пропусками. Которые без сопровождающих. А кто маленький – у того родители с пропусками. Иначе – ждите своего ребенка на улице.

В просторном вестибюле детей было великое множество, и не только человеческих – всяких. Кто-то с помощью родителей переодевался в спортивную форму, кто-то размахивал флейтой, кто-то громко объяснялся с соседом. Изрядная очередь выстроилась к столу с пирожками и соком. Некоторые носились друг за другом, сверкая чешками. Гвалт стоял на весь первый этаж.

У Карима возникла мысль, что, применив отвод глаз, он справится быстрее.

Жаль, что лишней энергии у него не было.

– Я не за ребенком, – пояснил он. – Я хотел бы увидеть директора.

– Директора нет.

– Ну тогда зама или кого-нибудь из администрации. Это можно сделать?

– А вам зачем? – с подозрением спросил охранник.

– А разве я обязан объяснять? – возразил Карим. – По делу. По важному делу.

– Подождите.

Охранник, прихрамывая, подошел к вахтерше, расположившейся за письменным столом по ту сторону от входа. Они долго о чем-то шушукались, затем женщина спросила:

– А кто вам нужен?

«Шайтан тебя задери!» – подумал Карим, но вслух терпеливо повторил:

– Желательно директор или его заместитель. Если их нет – кто-нибудь из заведующих секциями.

– Вы откуда? Если насчет работы – приходите завтра с утра, сегодня никого нет.

– Неужели? – вежливо заметил Карим. – В будни, в разгар рабочего дня никого нет на месте? Простите, не верю. Позвольте, я пройду.

Охранник с вахтершей громко запротестовали, так что пришлось все-таки отвести им глаза.

Карим свернул направо, в коридор. Среди нескольких дверей он без труда отыскал кабинет директора – тот был заперт.

Карим подергался в соседние двери. Открытой оказалась та, из-за которой долетали звуки пианино.

В просторном зале у станка танцевали несколько девочек в черных трико и прозрачных белых юбочках, подозрительно напоминавших тюль для занавесок. За пианино сидел лохматый женоподобный альв, облаченный в синий с блестками балахон.

Увидев Карима, он перестал играть, сложил руки на коленях и молча вытаращил большие голубые глаза. Девочки остановились, сбились в кучку и принялись шептаться.

– Здравствуйте, – начал Сатин, быстро оценивая обстановку.

Кого-то не хватало в этой идиллической картине, и он быстро сообразил кого. Не может занятие танцами проходить без хореографа. Так где же он? Поскольку альв молчал, лишь кивнул в ответ на приветствие, Карим продолжил:

– Мне очень нужно поговорить с кем-нибудь из вашего начальства.

– А никого нет, – елейным голоском ответил альв.

– А где же все? – наклоняясь к нему, тихо спросил Карим.

– На митинге, – моргая длинными ресницами, произнес Танцор.

Карим резко выпрямился.

– У префектуры? – почти утвердительно произнес он.

Альв радостно закивал.

– Митинг уже закончился, – железным голосом заявил Карим. – А сейчас мне очень нужен кто-то из администрации Дворца творчества либо старших вашей колонии.

Танцор заметно сник, даже голову опустил.

– Так я могу с кем-нибудь из них поговорить? – грозно спросил Карим.

– Боюсь, что нет, – ответил альв, подняв взгляд. – Из… старших действительно никого нет.

– Ну так я подожду, – вкрадчиво произнес Сатин и зловеще улыбнулся. – И дождусь обязательно. Иначе сюда придут мои старшие, и разговор будет уже на другом уровне. И с другими последствиями.

– А что вы, собственно, хотите? – прошептал Танцор, кутаясь в белый туман.

– Другой разговор, – кивнул Карим. – Нам нужна услуга, связанная с вашими особыми возможностями.

– А, так… вот в чем дело, – с явным облегчением вздохнул альв. – Это возможно, но только… директора действительно сейчас нет, а… без него такие вопросы никто не решает.

– А телефон директора можно? – Карим чувствовал, что вот-вот потеряет терпение.

– Попробуйте поговорить с Семеном Леонтьевичем. Второй этаж, кабинет краеведения и боевой славы… – сообщил альв.

– Спасибо, – подчеркнуто вежливо сказал Карим.

Покинув класс, он набрал номер Кирилла Владимировича.

– Я нашел кого-то из их старших, будь начеку на всякий случай, – сказал Сатин без предисловий. – Если дам один звонок и сброшу, значит – я спугнул его, и он бежит на вас.

– Понял. Будем караулить у выходов, – так же коротко ответил главный маг.

Быстро и бесшумно, как кошка, Карим поднялся на второй этаж.

Коридоры Дворца творчества были очень длинными, но, если бы альв задумал сбежать от Карима по другой лестнице, на крыльце его встретил бы Кирилл Владимирович. Два других выхода тоже не оставили без присмотра: у дверей спортивного отделения ждал тот самый долговязый дейвона по имени Роман Матвеев, а у выхода из концертного зала – две девушки-«серых».