То, что происходило сейчас, было… невероятным. Магическая совместимость – глупый пережиток прошлого, как принято было считать на севере, – превращала каждое мгновение близости в бурлящий водоворот из усиливающихся с каждым толчком ощущений. Мы двигались в едином ритме. Я чувствовала Нико – каждое его движение, его твердость, силу. Он был почти на пределе, и осознание этого подтолкнуло меня к собственной разрядке.

– Нико, – простонала я, впиваясь пальцами в его спину, обхватывая ногами, впуская его в себя. – Ох…

И – словно энергетический всплеск – ярко и потрясающе сильно…

– Яни, – выдохнул он, взрываясь внутри меня.

Мы прижались друг к другу, тяжело дыша.

Ошеломленные. Счастливые. Любимые и любящие.

И магия – черный шторм, серебристое облако – переплелась вокруг нас в тонкое кружево паутины, невесомое, но удивительно прочное, связывая нас двоих воедино. Навечно.

Сколько бы мгновений нам ни осталось.

* * *

Я лежала на Нико, чувствуя, как мерно вздымается и опадает его грудь. Его пальцы лениво перебирали мои волосы. Он улыбался, легко и умиротворенно. В глубине желто-карих глаз плясали хитрые искорки.

– Я всегда знал, что внутри тебя полыхает истинный ниареттский огонь, – прошептал он, прихватывая губами мочку моего уха. – Но даже и представить не мог, что такой вулкан страсти будет не под силу остановить даже мне.

– Слышали бы тебя мои наставники, – хихикнула я, удивляясь собственной прямоте. – Они пришли бы в неподдельный ужас от подобного непотребства. Средь бела дня без предварительной договоренности…

Доминико обнял меня, крепко прижимая к своей груди.

– А что, северные обычаи предполагают, что муж должен посещать спальню супруги исключительно в темное время суток, обязательно испросив ее согласия на визит? И – дай угадаю – не чаще двух раз в месяц в удачные для зачатия наследника дни?

– Конечно, – охотно подтвердила я. – И не забудь: просить нужно очень, очень вежливо и очень убедительно, чтобы у нее не нашлось повода отказать.

– Вот так? – Он потянулся ко мне, но я со смешком отстранилась, уворачиваясь от его поцелуев. – Поверь, я умею быть убедительным.

Он положил ладонь на мой затылок, и я сдалась, выдыхая в его горячие губы. Мне было легко и свободно, как никогда прежде. И сердце сжималось от щемящей нежности – так хорошо было лежать в объятиях Доминико, целовать его и говорить милые глупости, словно впереди у нас были годы и годы.

Вглядываясь в его расслабленное лицо, я старалась сохранить в памяти каждую черточку. Что бы ни случилось завтра, я хотела запомнить Нико таким, каким видела его сейчас. Красивым, притягательным. Моим.

Он посмотрел на меня. Завел за ухо выбившуюся светлую прядь.

– У тебя такое лицо, будто ты смотришь на умирающего. – Уголки его губ приподнялись в насмешливой улыбке, но взгляд в один миг стал серьезным, взволнованным. – Что случилось? Что ты узнала от Меньяри?

Прикрыв глаза, я вздохнула. Возвращаться к реальности не хотелось, но она уже ждала меня здесь, за пределами кольца рук Доминико. Я и так получила от судьбы взаймы это краткое мгновение ничем не замутненного счастья.

– Все куда хуже, чем мы думали. Даже если все пойдет удачно, у нас не так много шансов поймать убийцу. Речь идет о менталисте, сильном менталисте, который неоднократно подчинял себе законников, лордов, других менталистов. И я… я прекрасно представляю себе его силу. Достаточно одного прикосновения, и… – Я замолчала. Горло внезапно свело спазмом. Дрожащими пальцами я прикоснулась к его лицу, обвела контур скул и подбородка. Он чуть повернул голову и прикоснулся губами к моей ладони. – Нельзя защититься от ментального воздействия подобной силы, и никакие медальоны здесь не сработают. Убийца просто сотрет тебя. Его ненависть ко мне не имеет предела – он жаждет отнять все, что мне дорого… Одно прикосновение, и ты все забудешь, Нико. Меня, это все…

Я беспомощно уткнулась в его плечо, едва сдерживая слезы. В душе вновь всколыхнулась утихшая было боль, но Доминико не позволил мне поддаться отчаянию. Мягко отстранившись, он поймал мой взгляд. Отчего-то супруг казался совершенно спокойным, уверенным.

– Пожалуй, самое время тебе кое в чем признаться. Я и так с этим излишне затянул. Во-первых, – он привлек меня ближе и поцеловал так, что по телу прокатилась новая волна жара, – я люблю тебя, Яни. А во-вторых, тебе, наверное, интересно, что же на самом деле стало решающим доказательством против Витторио Меньяри, как мне удалось спровоцировать его на нападение и избежать непоправимого. Это…

И он рассказал мне свой главный секрет.

* * *

Узконосые лодочки одна за другой скользили по воде. Покачиваясь на волнах, они неторопливо плыли вперед под полукружьями мостов, с которых свешивались вниз, точно занавес, разноцветные гирлянды, мимо заросших плющом стен и ниш с причудливыми цветами в высоких кадках. На концах тороннов горели путеводными огоньками крохотные магические светильники.

Гости собирались на представление.

От причала, увитого цветами и лентами, вела мощеная дорожка, освещенная расставленными по обеим сторонам горящими факелами. По случаю торжества сад украсили крохотными огоньками, и казалось, будто сотни светлячков опустились на траву, деревья и цветы. Мягкий сиреневый закат скрадывал резкие тени и приглушал краски, придавая всему вокруг мистический флер. Люди-тени медленно двигались по саду, словно исполняя роль в неведомой пьесе.

Дарианна в детстве очень любила театр.

Чета Меньяри встречала гостей у входа во дворец. Дарианна как хозяйка бала стояла чуть впереди, расточая обаятельные улыбки. Аурелио держался за ее спиной. Вопреки традициям, наряды супругов не были парными. Леди Меньяри была одета в цвета рода Астерио, блистая фамильным бело-золотым платьем с кристаллами-накопителями, лорд же отдал предпочтение изумрудного цвета камзолу с серебряной вышивкой.

Кукловод и его послушная марионетка.

Меня не покидало ощущение нереальности происходящего. В негромких разговорах, заученных улыбках и церемонных поклонах чувствовалась наигранность и фальшь. Казалось, что сейчас, в день летнего бала, единственного праздника, когда людям не было нужды прятать своих лиц, они еще сильнее стремились к обману, скрывая истину за непроницаемыми масками лживых улыбок.

В голове мелькнула отстраненная мысль, что Витторио Меньяри, пожалуй, оценил бы этот фарс по достоинству.

При виде нас Дарианна оживилась и помахала рукой.

– Яни! Доминико! Как я рада, что вы оба здесь. Мы уж было начали волноваться…

– Служба обязывает.

Верховный обвинитель коротко поклонился и, не тратя времени на бессмысленные расшаркивания, оставил нас. Дарианна повернулась ко мне.

– Доминико ужасный сухарь, ты не находишь? Бросить молодую жену одну на балу… – Она скорчила обиженную гримаску, но в следующую секунду улыбка вновь вернулась на ее губы. – Одним словом, южане. Дикий народ. Но не волнуйся, сестренка, я не дам тебе заскучать.