Патрулирование – это когда корабль выходит в межзвёздное пространство и ходит по квадрату на скорости, близкой к разгонной, чтобы в любой момент можно было курс скорректировать и на сигнал бедствия пойти. И это очень круто само по себе, потому что даже два-три корабля постоянно на разгонной скорости держать – дорого выходит, даже с энергокубами. А у Братства в патруль по пять кораблей выходит. Вот доделают мою «Аладу», и мы тоже так будем. Кстати, уже через неделю можно в Виль-де-Ноэль возвращаться и смотреть, что там с моим корабликом на верфях сделали…

– Пилот Ник неплохой. Но до тебя ему далеко, – сказал Игрок, когда вчера вечером, уже после танцев, речь об их «инспекторской проверке» зашла. – А вот в бизнесе хватка у него – альрамец позавидует. Именно Ник Братство на деловые рельсы поставил. А то у нас было поначалу сборище по интересам. А теперь – порядок. Средства вкладываем в разные проекты. Нам и прибыль, и репутация. И есть чем своих поддержать, когда надо.

– Да, и «Бур-А-Тино» целиком Нику принадлежит. А вот драться нормально дон Николас действительно никак не научится, – улыбнулась Кай. – Вправду Циркач: или как по учебнику воюет, или отмочит что-то такое, что вообще непонятно, как жив остался и корабль не угробил. Так и мечется из крайности в крайность, никак золотую середину не найдёт. А как индивидуальный боец он очень хорош, – Кай снова улыбнулась, мечтательно так и как-то… хищно, что ли? – Любители боёв до сих пор вспоминают, как он первый раз на Арену пришёл и сел поближе. Его и вызвали. И он больвога одним клинком уделал, как щенка…

Ну да, про это я знаю, меня и Стелла первым делом предупредила, чтобы на первые пять рядов мы не садились. Потому что это ряды для тех, кто зачем-то в боях поучаствовать хочет. А если гладиатор тебя вызвал, то отказаться можно, конечно, но на Теллуре это позором считается. И как-то разговор на бои перешёл, а я слушала в пол-уха, а сама про Ника думала.

Николай – парень Хелен, это понятно. Видимо, тот самый, который помог ей сбежать из того жуткого мира, про который она рассказывала. Выходит, это реальное место, и Мультивселенная – ни разу не теория, а так оно всё на самом деле и есть? И ведь Маша, которая из МУКБОПа, тоже рассказывала, что теоретически из вселенной во вселенную информация может проникать. Выходит, не только информация, но и люди? И так мне интересно стало, что я жутко расстроилась: неизвестно, когда теперь Ника увижу и смогу с ним поговорить! Ведь он точно на Тирану полетел, а это – только туда-обратно недели две, не меньше. Хотя мы с ним едва знакомы, чтобы он правду рассказал… Да и вряд ли у меня наглости хватит прямо его спрашивать.

Но оказалось, что я ошиблась, потому что Ник с Хелен – вернее, Николай и Лена, как их на самом деле зовут, – объявились у нас через пару дней. Из флаера вылезли, ко мне буквально побежали, Хелен ещё издали «Спасибо!» кричит, а я на них смотрю и не могу понять, как такое может быть. А Ник улыбается:

– Никакой магии! Мы в порту встретились. Я шёл запрос на вылет оформлять, а тут лайнер с Тираны прибыл. И – не поверишь! – налетели друг на друга прямо на парковке…

Ну почему «не поверю»? Вот в это я вполне готова поверить. Чтобы госпожа Эрзули со своим мужем такую встречу влюблённым не организовали? А что эти двое любят друг друга, видно за парсек. Ник вроде спокойный, но что-то такое в глубине его души ощущалось. Может быть, у него просто с эмоциями проблемы? Я слышала, что бывает такое расстройство… А Хелен к Нику как приклеилась, всё время до него старается дотронуться, и улыбается… Вот уж не думала, что она так улыбаться может! В общем, честно скажу, не понимаю я, что их сюда принесло. Я бы на их месте до дома добралась и не вылезала оттуда несколько дней. А они вместо этого примчались мне спасибо сказать! Не понимаю…

А ещё я мне очень интересно было, как Хелен здесь очутилась. С чего её вдруг на Теллур понесло? Ну, я её и спросила, но уже вечером, когда мы вчетвером на пляже сидели.

– А я про кувшин услышала. Вернее, про кабак с говорящим кувшином, – Хелен улыбнулась: мол, догадывайся сама, что дальше. Ну я всё и поняла.

– Это типа сигнал такой? Знак, который только вы поймёте? Из… вашего мира?

Брякнула и сама не поняла, что сказала. Вернее, зачем. Если я неправильно догадалась, какой дурой себя выставила? А если правильно, а они это скрывают? И если так, то совсем непонятно, за что они мне спасибо говорят, они же сами друг друга нашли…

Ник и Хелен переглянулись и вместе кивнули.

У них это так просто и обыденно получилось, а я сижу и соображаю: то есть всё – правда? Да, я про это и раньше думала, но одно дело, когда ты это всё в голове своей воображаешь, и совсем другое – когда подтверждение получаешь. И вот что интересно… Я даже на секундочку не подумала, что они врут. А с другой стороны… Даже в нашей Галактике планет сколько. И народу разного. Тот же Тим – я ведь в жизни таких людей не видела! А потом Игрок, Кай и Лота, звёздный волк из их команды… Хатоны. Вот теперь – люди из другого мира. Круто же, если подумать!

А Ник говорит:

– У нас… дома было много книжек про попаданцев. В смысле, про людей, которые попадали в своё прошлое и меняли историю. Или в будущее. Или в другие миры и там находили приключения на свою… задницу. Вот и мы так… попали. У меня, понимаешь, девушка пропала…

Онфор оказался храмом местной религии, вуду. Паша про такое даже не слыхивал и сейчас с интересом осматривался, пытаясь хоть как-то сориентироваться и понять, во что верят местные.

Выглядело это, надо сказать, эффектно. Скорее всего, в большом зале имелось какое-то централизованное освещение, но сейчас оно было выключено, и стены, кроме одной, противоположной входу, терялись в тенях. Подвижных, потому что в помещении горело множество свечей, с благовониями, судя по всему: в воздухе плавал тонкий аромат, свежий и тревожный одновременно. Нормальной в зале была только подсветка: у двух кадок с растениями и ещё чего- то у дальней стены. В одном растении Паша узнал розовый куст, второе, с крупными кожистыми листьями, было ему незнакомым. Оба растения выглядели чахлыми, хотя видно было – о них заботятся. Посреди зала, как раз между кадками, стоял расписанный цветами и змеями столб. Дальнюю стену можно было отгородить занавесями, но сейчас они были раздвинуты, открывая взгляду длинный стол и яркие, нарочито примитивные фрески на стене: всё те же разноцветные змеи, ящерицы, цветы и деревья, люди в странной одежде. Стол был уставлен свечами, тарелочками с конфетами, сигарами, ещё какой-то мелочёвкой – бусинами, цепочками, чем-то в таком духе. Жертвоприношения, наверное. И там же – вот уж неожиданность так неожиданность! – четыре портрета. Комаров, Королёв, Глушко и Браун. Причём Комарову кто-то мастерски дорисовал двоих детишек, которых тот вроде как держал на руках. Детишки были совсем мелкие, разумеется, смуглые, в кружевах, бантиках и ленточках, и вписал их мастер своего дела: если бы Паша точно не знал, что такого портрета в природе не существует, то подумал бы, что это подлинный снимок.

Паша приступил к разглядыванию ещё одного выбивающегося из общей картины предмета – стоящего посредине стола террариума с очень красивой красно-рыже-жёлтой змеёй, и чуть не подпрыгнул, услышав откуда-то сбоку вопрос: