Во снах его долго преследовали кошмары – серое низкое небо Ловозёрских тундр, камни, которые он ворочает, ломая ногти, отчаянный и бесполезный крик: «Ле-на-а-а!», матюги – вполголоса – местных спасателей: «Здесь шуметь нельзя, так твою и разэтак!», и тишина, зловещая мёртвая тишина… Наверное, ему было бы легче, если бы тело нашли. Но Лены не было. Из-под завала вытащили всех. Кроме неё.

Николай думал, что время вылечит, но стало только хуже. Чем дальше, тем сильнее крепла уверенность: Лена жива. Она жива, она в беде, он должен помочь! Если бы Николай знал, где она, то кинулся бы на помощь. Но куда бежать? Где искать? Ему казалось, что он сходит с ума.

А потом в гости приехал Женька Питерский. Не то чтобы близкий друг, но хороший приятель и коллега по бизнесу. Когда они закончили обсуждать дела, Женька внимательно посмотрел на Николая и потребовал: «Рассказывай». И того прорвало. Было уже наплевать: пусть Женька решит, что он рехнулся, пусть развернётся и уйдёт, пусть вызовет «скорую» из психушки, но держать эту боль в себе Николай уже не мог.

Но то, что сказал Женька, выслушав сбивчивый рассказ, перевернуло мир.

По словам Женьки выходило, что Сейдозеро, рядом с которым погибла Ленкина группа, место загадочное и жуткое. Для нойда – саамских колдунов- шаманов – это место силы, причём силы нейтральной, которая может быть как злой, так и доброй. И великан Куйва, чей силуэт можно увидеть на скале над озером, сила не то добрая, не то злая. Вроде был предводителем чуди, напавшей на саамов, а теперь – хранитель места… А может, и нет. В этих местах случались непонятные и странные вещи. ОГПУ в двадцатых годах отправило на Кольский экспедицию, вроде полярный психоз изучать, «меряченье» – но что они искали на самом деле? А главное – там часто пропадали люди, по неизвестным причинам гибли экспедиции. И понятно, например, когда на плато над Чивруаем группа зимой попала в облака и снежный ураган, но как объяснить ситуацию, когда четверо туристов разрезают палатку, разбегаются, в чём были, в разные стороны и замерзают?

Похоже, Женька готов был гнать на тему ещё долго, но Николай перебил:

– И к чему это всё?

– К тому, что, раз тела не нашли, Лена действительно может быть жива.

– Что ты несёшь! Почти год прошёл! – Николая затрясло. Он не хотел верить. Вернее – хотел, страстно, до глубины души, но рациональная часть сознания отказывалась признать такую возможность. – Где же она тогда? В больнице без сознания? Бродит где-то с амнезией? Чушь! Её бы давно уже нашли!

Женька переждал взрыв эмоций и спокойно ответил:

– Тебе слова «аномальная зона» что-то говорят?..

Похоже, Николай действительно съехал с катушек. Ну какой человек в здравом уме поверит рассказам о временны́х и пространственных аномалиях, о проходах в параллельные миры? Бросит успешный бизнес и спустя год отправится на север в надежде обнаружить следы пропавшей возлюбленной? Ведь их не нашли тогда профессионалы-спасатели, а сейчас всё, что было – если было! – смыли осенние дожди, смели зимние лавины, унесли в долины весенние потоки… Но он верил, что найдёт. Неизвестно как, но найдёт.

Одно время Николай увлекался Кастанедой, но никогда не воспринимал его всерьёз. Но тут он поневоле вспоминал слова о том, что достаточно изменить восприятие, чтобы изменился мир. Как только в глубине души он принял эту мысль: «Женька прав», что-то случилось. Всё вокруг стало зыбким, ненастоящим, и только где-то там, на Кольском, оставался реальный мир. Николаю надо было туда. И чем дальше, тем больше казалось, что его ведут. Нет, не следят, а именно показывают дорогу. Кто, как, зачем? Он не знал.

Вагон поезда «Москва – Мурманск» покачивался на стыках рельсов, Николай дремал на верхней полке плацкарта, и под закрытыми веками проносились невнятные картинки – какие-то пещеры в серых, покрытых мхами и лишайниками северных скалах, неясные тени, странный мужик – чёрный силуэт в длинном плаще, и только ярким пятном – Ленкин шарф у него на шее… А потом Николай словно проснулся, и в уши ударил сварливый старушечий голос с нижней полки:

– …не ходи и обормотам своим скажи! Они в пещерах прячутся, в расщелинах, в сейдах, значится. Если человек жив и не спит, они ничего сделать не могут, а вот если уснул и, чего ещё, в присмерти, али замёрз и прикорнуть решил… Вот тогда они из камней вылазят и за ним приходят. Хватают и к себе тащут. Так что вы с рыбалкой своей…

Николай глянул с полки. Совершенно реликтовая бабка, больше всего похожая на Бабу Ягу из фильмов Роу, качала узловатым пальцем перед носом сидящего напротив мальца лет четырнадцати. Малец наворачивал жареную курочку и на бабку поглядывал с демонстративной обречённостью. Похоже, подобные лекции он слышал уже не один раз.

– Мать, ты о чем сейчас? – Николай слез с полки, достал свой пакет с едой и выложил на стол. – Позволите присоединиться?

– А чего не присоединиться? Присоединяйся. Угощай и сам угощайся, – милостиво прошамкала «Баба Яга».

– Так о чем разговор-то, бабуль?

– Ты спрашиваешь, так спрашивай, что надо, – короткий колючий взгляд чуть не заставил Николая отшатнуться. И ведь где-то он такой взгляд – в точности такой же! – уже видел. Во сне? Или где-то ещё?

Пока он вспоминал, бабка снова стала обыкновенной… если её вообще можно было так назвать.

– Да ты вот сказки рассказываешь, истории внучку…

– Чтоб знал, значится, – бабка покивала. – Вы-то, молодые все, умнее умных себя думаете… А есть у нас места…

– А про это место знаешь что? – Николай достал и развернул на коленях карту с отметкой, но уже в следующую секунду засомневался: а бабка в картах-то разбирается? Может, ей лучше фото показать? Объяснить, где это? Но бабка сощурилась и завозила ногтем по карте, что-то бормоча. Ногти, кстати, у неё были чистые и аккуратные. В бормотании угадывались названия гор, ручьёв и озёр. Бабка подняла голову и посмотрела на рюкзак, лежащий на третьей полке над проходом, потом на Николая. И снова ему показалось, что он уже видел этот взгляд.

– Зачем тебе туда, милок?

– Дело у меня там.

– Начал говорить, так говори, не отмалчивайся, – старческое шамканье исчезло из речи «Бабы Яги».

– Друг у меня там пропал, найти бы.

– Друг, говоришь? Найдёшь друга, только рад ли будешь?

– Найти надо, а то не по-людски как-то.

– Может лучше и в камнях…

Почему-то от этой вроде как невпопад сказанной фразы Николая бросило в дрожь. А бабка, снова глянув на рюкзак, буркнула:

– Найдёшь ты её. Не сразу, но найдёшь. Только кровь сначала пролиться должна на камни.

– Ты… – Николай обомлел.

– Устала я. Спать буду, – бабка суетливо завозилась, устраиваясь на полке. Николай, толком не понимая, что делает, залез на своё место и уснул, мгновенно, словно его выключили. И впервые за последний год увидел Лену. Она лежала в какой-то клетке, во сне или в забытьи, подрагивая от боли: из прутьев клетки то тут, то там вырастали шипы и кололи, впивались в тело. Николай потянулся к Лене, она вскинулась, начала оглядываться – и тут его выбросило из сна.