Капитан быстро шевелил губами — похоже, бормотал какое-то заклинание. Рин даже задумалась, а не шаман ли он, но, присмотревшись получше, догадалась, что он молится.

— Я ничто по сравнению со славой императора. Ради него я живу. Он дал мне цель. В его честь я служу. В его честь я умираю. За Риохая. За Риохая. За…

Алтан легко переступил через обугленный штурвал. Его ноги лизал огонь, окружая его, но не причиняя вреда.

Капитан поднес меч к горлу.

В последний момент Алтан бросился вперед, сообразив, что намерен сделать капитан, но был слишком далеко.

Капитан резким движением отвел клинок в сторону. Он встретился взглядом с Алтаном, и за мгновение до того, как в его глазах погасла жизнь, Рин заметила в них победный блеск. Потом тело рухнуло в топь.

Когда Агаша потерял свою силу, обломки кораблей отнесло обратно в море Нариин — дымящиеся руины обугленных лодок, бесполезного обмундирования и сломленных людей.

Алтан приказал уходить, прежде чем солдаты Федерации успеют перегруппироваться. Многие сумели удрать, но цыке никогда и не ставили задачу уничтожить всю армию. Достаточно утопить припасы.

Хотя и не все. В неразберихе сражения Юнеген и Кара отогнали две последние лодки и спрятали их в канале. Теперь все сели в них, и Агаша направил лодки по узкому каналу в Хурдалейн, к пристани.

Навстречу им выбежал Рамса.

— Получилось? — спросил он. — Ракеты сработали?

— Зажглись превосходно. Молодец, — сказал Алтан.

Рамса издал победный клич. Алтан похлопал его по плечу, и Рамса просиял. Рин ясно видела по его лицу, что он обожает Алтана как старшего брата.

Ей было сложно чувствовать то же самое. Алтан был настоящим талантом, и ей хотелось лишь угодить ему. Он был строгим командиром, скупым на похвалы, но получать их от него было чудесно. И Рин жаждала их получить.

В следующий раз. В следующий раз она не будет мертвым грузом. Она научится управлять гневом по собственному желанию, даже с риском потерять рассудок.

Эту ночь они отпраздновали мешком сахара с украденной лодки. Столовая была заперта, и сахар не в чем было растворить, так что они просто ели его ложками. Сначала Рин это показалось отвратительным, но когда мешок и ложка по кругу добрались до нее, она набила полный рот.

По настоянию Рамсы Алтан согласился разжечь для них большой костер на пустом поле.

— А если нас заметят? — спросила Рин.

— Мы далеко в тылу. Ничего страшного. Просто ничего не бросай в огонь, — ответил он. — Не стоит экспериментировать с пиротехникой так близко к гражданским.

Рамса надул щеки и выдохнул.

— Как скажешь, Тренсин.

Алтан бросил на него сердитый взгляд.

— Хотя бы сейчас.

— Вот вечно ты не даешь повеселиться, — проворчал Рамса, когда Алтан отошел от огня.

— Ты не останешься? — спросил Бацзы.

Алтан покачал головой.

— Нужно ввести в курс дела наместников. А вы отпразднуйте. Сегодня я очень вами доволен.

— Сегодня я очень вами доволен, — передразнил его Бацзы, когда Алтан ушел. — Попросите его кто-нибудь не быть таким занудой.

Рамса откинулся на локтях и ткнул Рин.

— В академии он был таким же невыносимым?

— Не знаю, — ответила она. — Я плохо знала его в Синегарде.

— Могу поспорить, он всегда таким был. Старик в молодом теле. Как думаешь, он когда-нибудь улыбается?

— Раз в году, — сказал Бацзы. — Случайно, во сне.

— Да бросьте, — вставил Юнеген, хотя он тоже улыбался. — Он хороший командир.

— Он хороший командир, — согласился Суни. — Лучше Тюра.

Мягкий голос Суни удивил Рин. Когда Суни был свободен от своего бога, он был на удивление тихим, почти робким, и говорил только после тщательных размышлений.

Он тихо сидел возле костра. Широкое лицо было расслабленным и умиротворенным. Рин гадала, когда он снова потеряет над собой контроль и станет жертвой криков в своей голове. Он был так чудовищно силен, разбивал головы руками, будто яйца. Убивал с такой легкостью и так ловко.

Он мог бы убить Алтана. Три дня назад в столовой Суни мог бы сломать Алтану шею, как цыпленку. От этой мысли у нее пересохло в горле.

А еще Рин задумалась, понимает ли это Алтан, когда подходит к Суни и отдает свою жизнь в его руки.

На каком-то складе Хурдалейна Бацзы раздобыл бутылку соргового вина. Они передавали ее по кругу. Они только что одержали большую победу и могли позволить себе расслабиться на одну ночь.

— Эй, Рин. — Рамса перекатился на живот и подпер подбородок ладонями.

— Да?

— А разве это не означает, что спирцы все-таки не исчезнут? — спросил он. — Ведь вы с Алтаном можете завести детей и возродить спирский народ.

Кара громко фыркнула. Юнеген поперхнулся и выплюнул изо рта сорговое вино.

Рин стала пунцовой.

— Это вряд ли, — сказала она.

— Почему? Тебе не нравится Алтан?

Ах ты, наглый мелкий говнюк.

— Нет, я просто не могу, — сказала она. — Не могу иметь детей.

— Почему? — напирал Рамса.

— Потому что в академии я уничтожила свою матку, — ответила она и прижала колени к груди. — Она… мешала тренировкам.

Рамса выглядел таким ошарашенным, что Рин засмеялась. Кара ускользнула в уголок.

— Что?! — негодующе сказал Рамса.

— Как-нибудь объясню, — пообещал Бацзы. Он выпил вдвое больше вина, чем остальные, язык у него уже заплетался. — Когда молоко на губах обсохнет.

— Уже обсохло.

— Значит, когда голос сломается.

С минуту они передавали бутылку молча. Теперь, когда неистовство на болотах закончилось, цыке как будто уменьшились в размерах, словно оживляются в присутствии богов, а без них становятся пустыми оболочками.

Они выглядели настоящими людьми, уязвимыми и хрупкими.

— Так, значит, вы последние из вашего народа, — произнес Суни после недолгого молчания. — Печально.

— Да уж. — Рин пошевелила поленья в костре. Она не вполне свыклась со своим происхождением. Она не помнила Спир и не была к нему привязана. Быть спиркой для нее что-то значило, только когда она находилась рядом с Алтаном. — В Спире все печально.

— Во всем виновата идиотка королева, — заявил Юнеген. — Спирцы никогда бы не вымерли, если бы Теарца себя не заколола.

— Она и не заколола, — сказал Рамса. — Она себя спалила. Взорвалась изнутри. Бум! — Он взмахнул пальцами в воздухе.

— Почему она покончила с собой? — спросила Рин. — Я никогда не могла этого понять.