— Вот так, милая тетушка, — пролепетала с любовью Катюша и, обняв Нелидову, уткнулась личиком в ее теплую шею, одними губами прошептала. — Люблю я Вас тетушка Дарья, словно матушку…

Катя замолчала, заметив, что зеленое домино быстро прошло рядом с нею и скрылось в толпе. Девушка напряженным взором посмотрела вслед исчезнувшей высокой женщине, но пестрые одежды и маски сливались в одно большое цветное пятно, в котором было не возможно ничего различить.

Скрипки заиграли полонез. Медленно, грациозно пары заскользили по широкой парадной аллее, кружа изысканные фигуры. К ней подошел Левашов и, окинув девушку собственническим взглядом, спросил:

— Екатерина Васильевна Вы подарите мне еще один танец?

— Я нехорошо себя чувствую, — прошептала Катюша и несчастно посмотрела в его бледные серые глаза, которые, казалось, поглощали ее всю.

— Екатерина! — тут же раздался недовольный голос Петра Ивановича.

Катя затравленно обернулась на дядю. Он, нахмурившись, стоял несколько поодаль от них, и грозно смотрел на нее.

— Прошу Вас Илья Дмитриевич, — прошептала Катюша и с мольбой посмотрела на Левашова, который склонился к ней. — Вы уже добились своего. Я Ваша невеста. Хотя бы до свадьбы дайте мне побыть немного в одиночестве.

Илья поджал губы, понимая, что неприятен девушке и с обидой в голосе заявил:

— Что ж извольте, — Он наклонился ближе к ее личику и тихо добавил. — Я подожду. Скоро Вы станете моей. И тогда уже Вам не удастся избегать меня, поверьте.

Последняя фраза Левашова прозвучала, как угроза. Катя на миг представила свое будущее с этим неприятным человеком и задрожала еще больше, но уже от неприятного озноба. Левашов отошел к Петру Ивановичу и девушка, оставшись одна, сжала до боли кисти рук. Ее глаза наполнились слезами. Как же она хотела остаться одна, просто поплакать, может после этого ей станет легче. Она испросила разрешения у дяди, посмотреть один из фонтанов и направилась к лестнице. Быстро спустившись вниз к подножью большого каскада, она подошла к краю воды. Ее взор невольно задержался на статуе сирены. Каменная красавица держала в руке диковинный извилистый рог, из которого выбивалась струя воды. Катюша не заметила, как к ней бесшумно приблизилась женщина в зеленом домино. Незнакомка подошла сзади к девушке и, наклонившись над Катей, прошептала:

— Екатерина Васильевна, уделите мне немого внимания, — от свинцового грубого мужского голоса с сильным акцентом, Катюша сначала застыла, а затем резко отпрянула от мужчины переодетого в женское платье. Голос принадлежал Франсуа Лавазье. Но француз, облаченный в зеленое домино, с силой схватил девушку за локоть и прижал ее к себе, не давая Катюше возможности вырваться. — Не смейте кричать. У меня нож, и мне достаточно одного движения, что бы убить Вас.

Отчетливо ощутив твердое лезвие, которое уперлось ей в спину, Катюша испуганно пролепетала:

— Прошу Вас не надо…

— Если Вы будете послушны, я не причиню Вам вреда, — многозначительно произнес француз и велел. — Немного прогуляемся.

Катя послушно кивнула, и позволила Лавазье взять себя под руку. Они быстро направились по Марлинской аллее в сторону залива. Катя послушно шла за ним, леденея от страха. Затем Лавазье резко свернул в сторону с главной широкой аллеи и углубился в лесистую рощу. Он тащил девушку все дальше и дальше в темноту, удерживая ее при себе за локоть. Паника охватила Катюшу, и она испуганно оглядывалась на огни праздника, которые удалялись. Через какое-то время они вышли к небольшому квадратному водоему. Тишина и мрак, которые царили вокруг в этой части парка, пугали девушку. Лавазье подвел ее к деревянному вольеру-беседке, которая была окружена деревьями. Здесь француз, наконец, остановился, и чуть отпустив Катю, стянул с лица маску.

— Вы думали, что я мертв? — зло проклокотал Франсуа.

Окинув взглядом француза в женском платье, зеленом плаще, и белом парике, с жесткими чертами лица и яростным взглядом, в котором отчетливо читалась угроза, Катя отметила, что в этом наряде Лавазье выглядел комично.

— Что Вам угодно?! — выпалила Катюша, пытаясь придать своему голосу безразличие.

Лавазье приблизился вплотную к девушке и достал из кармана пистолет. Катя ахнула и отшатнулась от него. Но он быстро схватил ее за локоток и, вновь притянув девушку к себе, прошипел:

— Отомстить! Я едва не умер тогда! Теперь Ваш черед и сегодня умрете Вы! Если Вы не будете моей, то не будете ничьей!

— Отпустите! — дико вскрикнула Катюша, и начала неистово биться в его руках, отталкивая его. Но это лишь распалило Лавазье и он, быстро спрятав пистолет в карман, нагло прижал девушку к себе.

— Но сначала Вы станете моей, — выпалил он в запале. Тут же с яростью притиснув девушку к себе, Лавазье начал задирать ее юбку, удерживая руки Катюши за спиной. Катя пыталась вырваться из его гнусных объятий, и все время отворачивалась от него, не давая возможности поцеловать ее. Между ними началась борьба. Чувствуя, что не в силах справиться с ним Катя начала кричать, надеясь, что кто-нибудь придет к ней на помощь. — Замолчи! — прошипел Лавазье и закрыл широкой ладонью рот девушке.

В следующий миг некая сила оторвала Франсуа от Катюши и отшвырнула француза в сторону. Неожиданно оказавшись свободна, Катя инстинктивно попятилась к беседке, которая была за ее спиной и испуганно прижалась к холодному камню, которым снаружи были облицованы стены открытого домика. Катюша ошарашено увидела как Иван Воронцов, облаченный в красный персидский костюм и сапоги, поднял Лавазье над землей, схватив его за грудки. Француз попытался достать пистолет, но Иван мгновенно выбил у него оружие и нанес Лавазье мощный удар по лицу. Затем стремительно ударив француза в живот, Воронцов отшвырнул Франсуа от себя, и отметил, как противник с силой ударился спиной о дерево, и обессилено сполз на траву. Иван быстро сделал три шага к Лавазье и наклонился над поверженным французом, который валялся на земле. Катюша, замерев, следила за этой жутковатой картиной, округлив от испуга глаза.

— Еще раз увижу тебя рядом с этой девушкой, отправишься прямиком на тот свет, — с угрозой процедил Воронцов, обращаясь к Лавазье, который уже пришел в себя и пытался приподняться на локтях. Французу, наконец, удалось сесть, облокотившись спиной о березу. С ненавистью и не пониманием смотря на высокого широкоплечего Воронцова, Франсуа прошипел на ломаном русском:

— Какое Вам дело до нее, граф?! Эта девушка моя!

Мгновенно угрожающе склонившись к Лавазье, Воронцов вновь схватил железной хваткой француза за темное платье на груди, приподняв его с земли, и свинцовым голосом прочеканил:

— Ты, видать, дурак? Раз не понял меня! Значит, пришибу, тебя прямо сейчас!

Катюша ахнула, когда Иван упер свою широкую ладонь в шею Лавазье и приподнял его над землей. Франсуа начал задыхаться. Пытаясь сопротивляться из последних сил, француз начал пинать Ивана болтающимися над землей ногами, ухватившись своими руками за неумолимую убивающую руку Воронцова. Уже через миг, охрипшим задушенным голосом француз взмолился: