выдержка со стороны Бентиволио, чтобы он мог соединиться с нею, поэтому она решилась употребить все средства, чтобы раздуть его страсть до высшей степени. Борьба с равнодушием Джироламо Савонаролы казалась ей одним из самых верных средств для достижения заветной цели, но она хотела осторожно приступить к делу из боязни помешать успеху излишней поспешностью.

Когда опять возобновилась игра, Джироламо беспрекословно согласился участвовать в ней, так как, несмотря на серьёзное направление ума, в нём сохранилось много детской непринуждённой весёлости. Он не был красивым молодым человеком в обыкновенном смысле этого слова; его наружность не представляла особой привлекательности для женщин. Это обстоятельство, вместе с искренним увлечением наукой, оградило его от многих соблазнов и опасностей, которых не избежали другие юноши его лет. Мать и младшие сёстры были единственные женские существа, к которым он чувствовал сердечную привязанность; только с ними находился он в близких отношениях, если не считать нескольких благочестивых родственниц и приятельниц их дома. Мать его была также набожная женщина и в том же духе воспитала своих детей. Джироламо не находил удовольствия в обществе молодых девушек, так как сознавал, что не особенно нравится им; он не умел обходиться с ними и не мог придумать темы разговора, которая, по его мнению, могла бы представить для них какой-либо интерес.

У него было также мало друзей среди его сверстников, но с этими немногими лицами он был в наилучших отношениях; они относились к нему с глубоким уважением, сознавая его нравственное превосходство над ними. Старший брат его Оньибене всегда был для него приятным собеседником, но их натуры были настолько различны, что они плохо понимали друг друга.

Джироламо чувствовал большую симпатию к своим младшим братьям, из которых Марк Аврелий был его любимцем. Печальная судьба этого брата глубоко огорчила его и впервые навела на размышления о суетности земных желаний и надежд. Марк влюбился в молодую девушку по имени Анна Буонокорси, которая была старше его двумя годами и приходилась ему родственницей по материнской линии. Анна, одна из первых красавиц Феррары, относилась небрежно к своему поклоннику и, по-видимому, не замечала, что его привязанность к ней постепенно превращается в неизлечимую страсть. Марк терпеливо выносил её гордое обращение, восхищался её красотою и безусловно верил в её добродетель. Но вскоре его постигло неожиданное горе: она приняла предложение знатного и богатого патриция, старого и безобразного, у которого был взрослый сын одних лет с Марком. При встрече она объяснила влюблённому юноше, что он слишком молод для неё и что она успеет состариться, когда для него наступит пора женитьбы. Марк уверял её, что всегда будет любить её, хотя бы ему пришлось жениться на ней, когда она сделается дряхлой старухой. Красавица смеялась, слушая эти уверения, и несколько недель спустя вышла замуж за старого богача.

Марк удалился в уединение, чтобы скрыть своё горе. Он старался объяснить поступок Анны в её пользу, оправдывал её тем, что она никогда не отвечала на его любовь и не подавала ни малейших надежд на взаимность. Мало-помалу он стал снова бывать у своих знакомых, но тщательно избегал дом, где жила его прежняя возлюбленная. Теперь она была женой отца одного из его приятелей, добродушного малого, который несколько раз напрасно приглашал его к себе. Наконец, ему удалось заманить Марка в дом своего отца, где молодая мачеха ласково приняла его не только как друга своего пасынка, но и как собственного родственника и осыпала упрёками, что он до сих пор не посетил её. После этого Марк стал бывать довольно часто; Анна с каждым разом становилась всё приветливее и доступнее, видимо, старалась возбудить его чувственность костюмом и обращением с ним, пока он не убедился, к своему ужасу, что идеал его юношеских мечтаний готовит ему самую недостойную роль. Это сознание разрушило все надежды его жизни. Он решил удалиться от мира и, заручившись согласием своего отца, отправился в Болонью, где вступил в орден доминиканцев, задача которых заключалась не в одном умерщвлении плоти, так как они письменно и словесно поддерживали связь с народом.

Вслед за тем старший брат Оньибене также покинул родной город Феррару и перешёл на службу в Болонью, куда последовал за ним и Джироламо для занятий в знаменитом Болонском университете. Здесь Джироламо часто виделся с обоими братьями; с Оньибене у него сохранились прежние дружеские, но более прохладные отношения, между так как он чувствовал самую искреннюю привязанность к Марку Аврелию и находил искреннее удовольствие в его обществе. Тем не менее ему самому никогда не приходило в голову предпочесть монастырскую жизнь общественной деятельности. Он скоро пришёл к убеждению, Что изучение законоведения в том виде, как оно преподавалось в то время, не может удовлетворить его, и поэтому усиленно занялся историками и поэтами классической древности. От них он перешёл к бессмертному произведению Данте, которое теперь недоступно для массы по своей неясности; но в XV веке оно читалось людьми всякого возраста, благодаря множеству аллегорий и косвенных намёков на современные события. Поэтические произведения были тогда излюбленными чадами образованных кружков. При этом в поэме Данте в мелодическом потоке стихов изливалась поразительная глубина мысли; она представляла такую полноту и живость описаний; в ней было столько мистицизма, что она должна была неизбежно увлекать современников Савонаролы при господствовавшей тогда склонности к схоластическим мудрствованиям.

Огромному успеху поэмы также немало способствовала судьба самого поэта, который восхвалял величие церкви, смело восставал против светской власти пап и принадлежал к числу самых упорных борцов в рядах гибеллинов.

Джироламо Савонарола знал на память многие отрывки «Комедии» своего любимого поэта и нередко целыми часами мечтал о ней. В воображении его воскресал чистый образ Беатриче; он видел, подобно поэту, её просветлённые черты, кроткий взгляд и белоснежную одежду. До сих пор он не знал земной любви; не понимал, что Беатриче была для Данте путеводительницей по бесконечному пути к блаженству, посланной с неба, чтобы прояснить ему величие и неисчерпаемую благость Всевышнего. Для Савонаролы, как для всех идеалистов, действительные события имели временное значение; все его помыслы были обращены к другому, отвлечённому и более возвышенному миру, который был внутри него. Печальная судьба его любимого брата глубоко потрясла его, но не привела ни к каким практическим выводам, потому что ещё не наступило время, когда враждебные демоны безжалостно вторглись в его собственную жизнь. Не предчувствуя беды, он принял деятельное участие в играх на празднике Энцио и простодушно любовался прекрасными глазами Орсолы, которые чаще прежнего стали встречаться с его взглядом.