— Господин, хочешь, вечером я тебе прислать женщину?

— Опять, небось, приведешь какую-нибудь многодетную мамашу, у которой груди болтаются, как перезрелые ананасы!

— Нет, господин, это моя маленькая сестренка, молоденькая и хорошенькая. Она вот такая, — добавил он, приставив к груди два крепко сжатых кулака.

— Ты всегда так говоришь! Ну, если только она не «такая», подарка тебе не будет.

— Хорошо, господин.

В два часа Брахима сказал Айсату:

— Вечером я поведу тебя к Белому Господину.

— А Мадам?

— У него нет Мадам. Ну, может быть, и есть где-нибудь во Франции.

А в пять часов вечера Айсату ушла с Брахимой. Белый Господин был занят: в своем кабинете он чертил мосты и дороги. Она ждала на ступеньках кухни, когда он освободится. Брахима представил ее:

— Господин, вот она.

Тот был приятно удивлен. Айсату была в самом деле «вот такая».

— А! На этот раз, Назэр, твой язык не солгал!

— А кто это — Назэр? — спросила Айсату.

— Это я, — ответил Брахима. — Меня здесь называют Назэр.

— А почему?

— Потому что я христианин!

Назэр такое же распространенное имя среди африканских христиан, как Патерн, Приво, Элож, Сириак, Фульбэр или Анисэт. Здешние священники любят давать имена святых, от которых сама Европа давно отказалась.

Белый Господин принял душ, переоделся, пообедал, а Айсату сидела на ступеньках кухни, пока он ее не позвал…

Назавтра Белый Господин поселил ее в пустом хлеву.

— А что это у тебя? — спросил он, показывая на сумку.

— Это дорога в мой поселок, — ответила Айсату.

Белый Господин открыл сумку и увидел песок. «Какая сентиментальность, — подумал он. (Сам он жил здесь всего четвертый месяц.) Тащить такую тяжесть, чтобы иметь при себе немного родной земли! А у меня нет ни камешка из Франции! Бедняк сильнее привязан к родной хижине, чем принц к своему дворцу».

— А это? — спросил он, показывая на плод. — Зачем ты принесла какао?

— Это чтобы есть.

— Ты ешь это прямо так?

— Я есть это (мякоть), а это выбрасывать (зерна).

— Но это же дорого стоит! Зачем выбрасывать?… А этого там у тебя много?

— Много! Мы есть это, а выбрасывать это.

— А таких деревьев тоже много?

— Много!

— Разве Белые Люди не приезжают к вам их собирать?

— Они — никак не приехать. Машина — не приехать. Нет дорога.

— Никакой дороги?

— Дорога была раньше, а больше — нет. Саиду хотел жениться и поймал дорога в капкан. Вот дорога, в сумке.

— А как же ты пришла?

— Есть лагуна.

Белый Господин, надо признаться, ничего не понял в этой истории с дорогой, впрочем, ему не слишком-то и хотелось вникать в эти подробности. Так прошла неделя, он кое-кого порасспросил и вместе с другим Белым составил проект. В субботу он предупредил Айсату:

— Завтра поведешь меня в свой поселок. Я хочу посмотреть на деревья.

— Завтра нельзя. Завтра я иду на службу. С Назэром.

— Назэр ходит в церковь?

— Он же христианин!

Назэр привел свою «сестренку» в церковь и усадил на скамью между двумя женами. Его старшие дети собирали пожертвования на храм. Выходя из церкви, все семейство подошло поприветствовать «Батюшек». Они стали расспрашивать Назэра о «сестренке», им хотелось надеяться, что непоправимое еще не свершилось, и Айсату — лишь бонна у детей Белого Господина. Когда же они узнали, что тот был холостяком, один из «Батюшек» посоветовал Айсату как можно быстрее вернуться обратно в поселок, «дабы никто не похитил твой самый ценный дар».

Сердце Айсату перестало биться. Как, значит, и в городе тоже кто-то хочет украсть ее дорогу?

— Но я пришла сюда как раз для того, чтобы сохранить это, — стала уверять она.

— Это не самый удачный способ. Лучше вернуться в поселок, и там какой-нибудь порядочный человек найдет дорогу к твоему сердцу.

«А! Так вот как у белых, — подумала Айсату. — Он почему-то хочет, чтобы дорогу у меня отняли не в городе, а в поселке. Странно!» А вслух сказала:

— А-ан! (Что означало: понимаю.) — И вернулась к Белому Господину, который вместе со своим другом уже ждал ее. Они поехали вчетвером с Назэром, в лодке с мотором. К вечеру были уже у поселка и заночевали в лодке. Утром отправились в заросли: там было полно деревьев какао, с которых никогда не собирали плодов. Тысячи гектаров!

— Я буду делать дорогу к твоему поселку, — сказал Белый Господин. — Веди меня к вождю.

Вождь сказал ему:

— Иди к Саиду. Это он взял дорогу, он должен ее построить снова.

«Почему бы и нет? — подумал Белый Господин. — Такой здоровяк прекрасно сможет водить бульдозер!»

Но Саиду был в отъезде, и пришлось еще раз ночевать в лодке. А утром, когда Белый Господин появился в узкой хижине с Айсату, Саиду нежно прошептал девушке на ухо:

— Когда я построю дорогу, я женюсь на тебе!

Дорога строилась быстро. Бульдозеры ее размечали и выравнивали, чудовищные трактора тащили огромные прицепы с измельченной галькой и разбрасывали ее, а катки тут же уплотняли путь. Потом прибыла совсем уже невиданная машина: спереди она была соединена с опрокидывающимся кузовом грузовика, где было полно камешков, а сзади за ней тянулась блестящая лента уже уплотненного битума. Однако до конца было еще далеко. Белый Господин часто бывал задумчив. Айсату по-прежнему жила у него. Саиду яростно водил свой бульдозер со всем пылом любовной горячки. Он хотел как можно скорее покончить с этой дорогой и жениться на Айсату. Родив ребенка от Белого Господина, она стала очень соблазнительной девушкой, и ее груди приятно покачивались, радуя взор.

Наконец строительство было закончено, но дорогу открыли не сразу: ждали министра общественных работ. Он должен был приехать в страну с недельной инспекцией (министры узнают обо всем быстро), и путь его был украшен всеми благами цивилизации: дороги, мосты, набережные, заводы и званые обеды.

И вот наконец настал день приезда. Официальные лица, встречающие самолет, были несколько озадачены, увидев, что вместо дородного министра появился маленький старичок с куцей бороденкой, который объявил:

— Мой коллега немного прихворнул, но ваша замечательная дорога ждать не может.

Это был министр по делам культов. Но в конце концов какая разница? И если уж свита не заметила подмены, то населению было и подавно все равно.

При въезде в город поперек дороги трепетала трехцветная лента. Министр торжественно разрезал ее, сел в машину и двинулся во главе каравана. Но не успела машина проехать и нескольких метров, как из толпы, стоявшей вдоль дороги, вышла молодая, красивая женщина и высыпала перед автомобилем песок из своей сумки, которую держала на голове. При виде этого знака почтения,