и собрались под вязом в школьном саду. Совершив налет на курятник доктора, они отправились с петухом в амбар, зарезали птицу, ощипали, выпотрошили и на глазах у крыс запекли на жаровне. Предводитель вынул ароматические палочки и запалил одну из них; остальные Дилетанты воспользовались ею, чтобы зажечь свои. Затем все, распевая на ходу, двинулись медленной процессией к летнему домику в углу докторского сада. В словах песни не содержалось никакого смысла. Это не был английский, не была и латынь. Берлингем сказал, что они напомнили ему припев старинного детского стишка:

Трое братьев из заморской дали,

Peri meri dixi domine.

Три подарка мне прислали,

Petrum partrum paradisi tempore

Peri meri dixi domine[259].

«И это все?» – спросил я.

«Да, на этом вся история и закончилась, но…»

Я ждал, что последует за «но».

«Все мы были напуганы, до смерти напуганы. Это приключение не имело ничего общего с обычными школьными проделками. И однако же, было в этом страхе что-то завораживающее. Вроде как, – он усмехнулся, – обшаривать багром омут с утопленником на дне. Не знаешь, кто там, и думаешь, кем же он окажется».

Я засыпал Берлингема вопросами, но он не смог сказать ничего определенного. Дилетанты были учениками начальных и средних классов, и, за исключением предводителя, их участие в братстве ограничивалось двумя годами. Берлингем не сомневался, что в Дилетантах перебывало множество мальчиков, но все они об этом молчали, и ни один, насколько ему было известно, не нарушил клятву. В его время предводителем являлся некий Танкред, самый малозаметный ученик, хотя и лучший спортсмен. Его исключили из школы после какого-то инцидента в часовне. Берлингем не знал, что там произошло; сам он лежал в лазарете, а слухи, как я понял, различались настолько, что сделать выводы не представлялось возможным.

Харборо сделал паузу, чтобы набить трубку.

– Акт четвертый последует незамедлительно, – пообещал он.

– Все это очень интересно, – заметил Скотт, – но если ты рассчитывал напугать нас до дрожи, то, боюсь, тебе это не совсем удалось. А если надеешься ошеломить в четвертом акте чем-то неожиданным, придется опять же тебя разочаровать.

Фриман кивнул в знак согласия.

– Читывали Эдгара Уоллеса[260], читывали, – заверил он. – Ничем нас теперь не удивишь. В победители явно метит Черная месса; ставлю на нее. Продолжай, Харборо.

– Ну вот, обезоружили, да и только. Но, наверное, вы правы. Акт четвертый разыгрывается в кабинете преподобного Монтегю Каттлера, викария Сент-Мэри-Парбело, служившего старшим учителем математики, но во времена до Эдмеда. Это милейший, слепой как крот, старичок, член Общества антикваров. О Дилетантах он ничего не знал и знать не хотел. Но ему было известно очень многое о прошлом, когда школа еще была не школой, а монастырем. Во время каникул он понемногу занимался археологическими раскопками и однажды обнаружил камень, который счел надгробием аббата Поулгейта[261]. Тот испортил себе репутацию тем, что, как поговаривали, дилетантски баловался запретными науками.

– Так вот откуда, надо полагать, взялось название Дилетанты, – заметил Скотт.

– То ли дилетанты в магии, то ли дилетанты в пении, – предположил Харборо. – Как бы то ни было, от старика Каттлера я узнал, что камень аббата находился в том самом месте, где Эдмед построил свой летний домик. Так вот, не служит ли все это прекрасной иллюстрацией моей теории? Допускаю, что ничего пугающего в этой истории нет. Ничего по-настоящему сверхъестественного. Просто она помогает понять силу устной традиции – ведь подумать только, что под самым носом у педагогов вершилась, пережив не одно столетие, своего рода черная месса!

– А кроме того, понять, – вмешался Фриман, – чем плохи некомпетентные школьные директора. Так вот, в том месте, о котором я вам рассказывал и куда я отправил своего мальчика (видели бы вы тамошние мастерские и классы рисования!), есть сотрудник…

– Как называется эта школа? – прервал его Харборо.

– Уайтчерч-Эбби!

– И по твоим словам, две недели назад оттуда отчислили двоих мальчиков за налет на курятник?

– Да.

– Это то самое место, о котором я рассказывал. Дилетанты ходили на дело.

– Акт пятый, – заключил Скотт, – и занавес. А страшилка у тебя все же получилась, Харборо.

Комментарии

Рассказы, включенные в сборник, расположены по годам рождения авторов (а внутри авторских разделов – в порядке первопубликаций). Биобиблиографические справки составлены С. А. Антоновым, примечания к текстам рассказов – С. А. Антоновым и А. А. Липинской. Все переводы, представленные в книге, публикуются впервые.

Леонард Кип

(Leonard Kip, 1826–1906)

Леонард Кип происходил из влиятельного семейства голландских эмигрантов, обосновавшегося в США в начале XVII в. Он родился в Нью-Йорке, в 1842–1846 гг. изучал право в Тринити-колледже (штат Коннектикут), где подготовился к серьезной юридической карьере, но в 1849 г., увлеченный известиями о золотой лихорадке, пустился в долгое путешествие на паруснике вокруг мыса Горн, прибыл в Калифорнию, посетил Сан-Франциско и золотые прииски вблизи Стоктона, а через год вернулся на восток страны. Ссылаясь на неблагоприятный, с резкими температурными контрастами климат Калифорнии, скудные почвы и недостаток пресной воды, Кип сделал крайне мрачный прогноз насчет ее будущего. Это исключительно неудачное предсказание (над которым Кип со свойственным ему чувством юмора посмеялся бы и сам), равно как и «Калифорнийские заметки с воспоминаниями о золотых приисках», изданные в 1850 г., не забыто и в наши дни. Последующие годы жизни Кип посвятил не только литературе, но также журналистике и юридической практике. Поселившись в городе Олбани, он стал видным горожанином, в 1855 г. был избран президентом местного историко-культурного общества и занимал этот пост в течение десяти лет.

Перу Кипа принадлежит несколько романов – как на исторические темы, так и на сюжеты из современной автору жизни: «Вулканические копи: Повесть о калифорнийском праве» (1851), «Энона: Повесть из жизни древнеримских рабов» (1866), «Покойная маркиза» (1873), «Под звон колоколов» (1879), «Укромный уголок» (1880). Однако наибольший интерес для сегодняшнего читателя представляют его новеллы о таинственном и сверхъестественном, две из которых представлены в настоящем сборнике.

Рассказ «Увы, бедный призрак!» («Alas, Poor Ghost!») был впервые опубликован в августе 1868 г. в филадельфийском литературно-публицистическом ежемесячнике «Липпинкоттс мэгэзин» (т. 2. [№ 8]); год спустя переиздан в выпущенном издательством «Дж. Б. Липпинкотт & Ко» сборнике «Рассказы для минут досуга» – межавторской коллекции малой прозы, опубликованной в разное время на страницах журнала. На русский язык переводится впервые. Перевод выполнен по изд.: Short Stories for Spare Moments. Selected from «Lippincott’s Magazine». Philadelphia: J. B. Lippincott & Co., 1869. P. 5–17.

Рассказ «Портрет приора Поликарпа» («Prior Polycarp’s Portrait») был впервые опубликован в 1878 г. в авторском сборнике «„Человек Ганнибала“ и