Даже сейчас вздрагиваю, вспоминая, какую разрывающую душу боль, ощутил в тот момент.

В голове мгновенно стало пусто, аж гулко — ни одной мысли! Лишь в груди родился и пожаром стал разрастаться ослепляющий гнев. Человеческий облик потерял бесконтрольно. Ни любви, ни нежности, ни братской привязанности — разом всего этого, кроме этой обжигающей ярости, во мне не осталось. Она же полностью овладела мною и вырвалась наружу мощным драконьим пламенем в сторону предателей. В самую последнюю секунду что-то заставило меня направить основной удар огненной струи чуть выше голой спины брата. Иначе, он вряд ли смог бы подняться в прежнем здравии, а Александра точно погибла бы, сгорела.

Я самый младший в нашей семье, но мой дракон был очень могучим, намного сильнее Арнольда.

Арнольда отбросило от моей жены к стене, но я не смог вернуть себе человеческий облик. От того, что эти двое самым бессовестным образом занимались непотребствами в моём собственном доме меня скручивало в дугу от бешеной ревности, но не настолько, чтобы нанести серьёзный вред здоровью Яблоньки. А вот брат… Его я мог убить.

Драка была яростной. Было даже жаль, что Арнольд начал умолять о пощаде. Мне хотелось уничтожить соперника навсегда. Точнее, тогда было жаль. Сейчас я рад, что сдержался и не прикончил его. Теперь я знаю, что Арнольд не успел ничего сделать с Александрой, я успел вовремя. Конечно, видеть, ранее самого любимого, среднего брата в своём доме я больше не хочу, как и разговаривать с ним. Как только оклемается, встанет на крыло — улетит из Андарии навсегда. Я больше никогда не позволю ему даже посмотреть на мою Александру.

Яблонька только моя…

Успокоилась. Спит девочка.

Я сел в кресло-качалку в её покоях, поудобнее устроил на руках свою ношу и оттолкнулся ногой от пола, раскачиваясь.

Смотрел на красивое спящее личико своей жены и понимал, что ярости больше нет.

За то, что была с моим братом в купальне Александра уже достаточно наказана: просидела несколько часов в подземелье, осталась без ужина и невинности лишилась без ласки. Да и полёт на спине дракона, как признание её моей избранной, теперь придётся отложить — не заслужила своим поведением. Но я не буду больше бередить раны и заставлять её объясняться передо мной. У меня достаточно великодушия, чтобы простить любимую. Тем более, Боги помогли сохранить её чистоту только для меня.

Я переложил девочку на кровать, развернул плед, и аккуратно одел её. Ночная рубашка лежала тут же, на кровати, подготовленная служанками к нашей ночи ещё до всех неприятных событий. Заодно с опаской осмотрел её тело. Боялся, что нечаянно поранил свою Яблоньку этим вечером. Но всё обошлось. Что бы ни происходило, и что бы я с ней ни делал, даже сходя с ума от ревности, я чувствовал некую грань, за которую не мог переступить в отношении к Александре.

Уложил малышку поудобнее, накрыл её одеялом и отправился к себе.

Я уже совсем успокоился и стал размышлять над будущим, строить планы. После некоторых раздумий принял ряд решений. Прежде всего заключил что, за то, что Александра сохранила свою невинность для меня, следует всё-таки её наградить. Заслужила, девочка. Завтра, прямо с утра, подберу ей самые лучшие подарки. Нужно будет, кстати, посоветоваться с Сарой, что моей малышке больше всего понравиться.

А вот во дворец, особенно в это неспокойное время, пока не стоит её брать. Как бы она не привнесла своим появлением при дворе ещё больше нестабильности. Она совсем не приручена и непослушна. К тому же, Александра слишком красива! Не хочу, чтобы посторонние мужчины смотрели на неё. Мне родного брата хватило!

Пожалуй, Яблоньке вообще не стоит покидать поместье. Да! Лучше её никуда не буду с собой брать. Пусть сидит дома, на женской половине. Для внешних выходов у меня Сара есть…

Я решил. Сначала Александра побудет взаперти в своей комнате, пока Арнольд не улетит. А потом, только на территории поместья будет гулять и то в моём присутствии или с десятком служанок при ней.

А на дворцовых приёмах и балах буду с Сарой появляться.

Двое суток не спал, но смог, наконец, спокойно уснуть, только придя к этим решениям.

Утром первым делом отправился в сокровищницу, пригласив с собой Сару. Моя первая жена сначала очень удивилась, что мы будем выбирать подарки для Александры. Она ведь не знала, что я великодушно простил своей второй жене сцену в купальне. Но потом Сара повела себя очень достойно. Никакой ревности. Отбирала со мной для Яблоньки всё самое лучшее, самое дорогое и редкое.

Затяжной осенний ливень как-то само собой снимал на ближайшие дни вопрос о полётах над столицей и объявлении избранной. Я торопился во дворец. Приказал отнести Александре подарки, как только она проснётся. Пусть девочка порадуется. А вечером можно будет, наконец, устроить такую ночь любви, о которой я мечтал.

Уходил я в отличном настроении. Сара с кроткой улыбкой провожала меня до самых ворот. Я позволил ей это, не стал отсылать на женскую половину, ведь она так сильно старалась помогать мне в сокровищнице.

Дождь уныло и непрестанно барабанил по каменному полу террасы. День был таким же тёмным и хмурым, как и моё настроение.

После обеда, когда я попыталась выйти из своей комнаты, сидевшая в коридоре на узкой банкетке с резной деревянной спинкой, стоявшей недалеко от моей двери, старая мощная драконица вскочила и преградила мне дорогу своей огромной тушей.

— Хозяин приказал не выпускать Вас из комнаты, госпожа. Прошу, вернитесь к себе, пожалуйста — пробасила она.

Я сначала растерялась, потом разозлилась: после того, что Зорий вчера со мной сделал, он смеет ещё и в комнате меня запирать?! Сундук с подарками прислал и считает, что этого достаточно, чтобы я всё простила и забыла? Вдруг, некстати, вспомнился рассказ Вольдемара о бедной Элеоноре. Несчастная институтка страдала, будучи его содержанкой, пока не дошла до такого состояния, что покончила с собой! А наследный принц заваливал её подарками и считал, что делал всё возможное, чтобы девушка была счастлива. Неужели Зорий такой же? Ведь у них одно воспитание…

Мне отчаянно захотелось прорваться на свободу немедленно, но я вынуждена была отступить. Бабища — охранница была громадной. Сказано, драконица! Я, отступая, изо всех сил грохнула дверью перед её носом. Нашла в этом хоть какой-то выход своим расшалившимся эмоциям.

Кора, осторожно поглядывая на меня, стараясь понять настроение, рассказала мне о событиях вчерашнего вечера, как она это видела.

— Меня послали помогать готовить к Вашей первой брачной ночи спальню господина. Велено было усыпать всю постель свежими лепестками роз. Это так романтично, госпожа! Мы всё сделали! Такой волшебный аромат!

— Лепестками роз, говоришь? — переспросила я.

— Да! А потом, пришла госпожа Сара и сообщила всем, что никакой первой брачной ночи с Вами у господина не будет. Она сказала, что Вас, госпожа, казнят… за прелюбодеяние, — последние слова Кора прошептала, округлив глаза.