— Зорииий, спаси меня! Зооорииий!!!

Издевательство надо мной резко прекратилось, но я продолжала чувствовать боль во всём теле, особенно сильную — между ног. Жалко и беспорядочно размахивала в темноте руками, продолжая защищаться, хоть нападение прекратилось.

В какой-то момент поняла, что меня плотно, как младенца, заворачивают в плед и куда-то несут. Я снова пришла в ужас! Застыла на руках у мучителя, оставаясь неподвижной и не смея даже стонать и плакать, пока мы поднимались наверх, будто это меня может спасти.

Где-то впереди горели лампы. Из мрака постепенно вырисовывалось лицо того, кто напал на меня, а теперь нёс куда-то. У меня же даже голоса совсем не было, чтобы позвать на помощь.

Я так боялась смотреть… И всё же приоткрыла заплаканные глаза.

Зорий…

Он нёс меня, нёс и нёс… И казался мне весь незнакомый дом его каким-то бесконечным гулким лабиринтом. Полутёмные коридоры сменялись ярко освещёнными, а потом такими, в которых вообще не было ламп, только полная луна пробивалась и разбрасывала свой белый призрачный свет неровными пятнами через колышущиеся кроны деревьев за тёмными окнами.

Дом казался пустым и безлюдным… Будто бы во всём огромном здании остались только он и я. Зорий будто бы кружил по дому, не понимая, куда нужно идти или просто не желая куда-то, наконец, прийти. Дракон со мной на руках, то поднимался вверх по ступеням, то опускался вниз по каким-то лестницам. Мой страх и боль постепенно становились всё меньше. Мир вокруг превратился во что-то нереальное. Все другие мои ощущения шаг за шагом исчезали, остались только: согревающее жжение в спине, где огненная ладонь младшего принца давила на мои лопатки, и чувство странного непрерывного движения, которое меня понемногу укачивало, против воли вгоняя в сон.

Дракон молчал и шагал, то быстрее, то медленнее, в такт своим, неведомым мне мыслям, только прижимал меня к себе всё крепче и всё тяжелее дышал. Я вдруг подумала, что он, наверное, очень сильно устал: столько работал у меня дома, потом летел всю ночь и половину дня, потом работал где-то в андарском дворце, а вечером бедняге пришлось разбирался с домашними. А сейчас вот, ночью, ещё со мной возится…

Мне не было видно лица принца. Ухом, плотно прижатым к его горячей обнажённой груди я отлично слышала бешенный стук его сердца, а воздух, проходящий через мощные драконьи лёгкие, ревел в груди Зория, как ураганный ветер.

Молчаливое размеренное движение, тепло знакомых рук, стук сердца, дыхание и… опять-таки, сонное зелье Сары всё-таки укачали меня, несмотря на те ужасы, что произошли со мной в подземельях этого дома. Я уснула…

Однако, сон мой был беспокойным, прерывистым, пугливым.

Постоянно вздрагивая и выныривая из сонного марева, я обнаруживала себя: то по-прежнему на руках Зория, шагающего по коридору, то в своей комнате у камина, на его коленях. При этом, дракон сидел в кресле и с тихим скрипом раскачивался, осторожно прижимая к своему плечу мою голову.

Успокоенная, я снова уплывала в сон.

Много лет младший принц был моей единственной во всём мире защитой, опорой, а чуть позже любовью. Как бы он ни обидел меня, как бы ни был жесток со мной сегодня, но последние события не перечеркнули всех этих лет.

Возможно, сыграло свою роль то, что я ничего не видела в те, самые страшные, минуты в подземелье?

Мой хитроумный мозг, особенно во сне, отказался признавать мою первую любовь чудовищем. Он ловко обманул сам себя и превратил Зория в спасителя и защитника от всех ужасов, в том числе и от него самого, напавшего на меня в темноте узилища.

Иногда я, даже, просыпалась с вскриком: «Зорий!». И мгновенно успокаивалась, обнаружив себя на руках у дракона.

А вот утро или, скорее, день, застал меня уже в своей новой постели. Аккуратно села, утопая в мягкой перине, и обнаружила, что я переодета в батистовую ночную рубашку, отделанную, у большого круглого выреза и на рукавах три четверти, воланами из широких андарских кружев. Невесомое шёлковое пуховое одеяло было заботливо наброшено на меня, но особой необходимости в том не было. Ещё далеко не зима, а дрова в камине трещат так, будто уже мороз ударил. Жарко как… Интересно, кто меня переодел? «Зорий. Больше просто некому было» — решила я, поразмыслив с минуту.

Я поднялась с постели и устроилась в кресле-качалке. За окнами лил дождь. Синий цвет прозрачных занавесей делал и так пасмурный день ещё темнее. Здесь, у камина, было уютно и спокойно.

Осторожно приоткрылась одна створка входной двери и в образовавшуюся щель протиснулась голова Доры в белом чепчике горничной.

— Госпожа Александра? Вы проснулись! Доброе утро! То есть… добрый день! Завтрак… ой, вернее, обед нести?

— И тебе день добрый, Дора! Нет пока. Хочу искупаться сначала. Только в купальню не пойду! Здесь, у камина, можно как-то обмыться?

От одной мысли о новом походе в купальню моя кожа покрывалось мурашками.

— Да, конечно! Сейчас я всё устрою! — понимающе воскликнула Дора и немедленно захлопотала, организовывая мне купание по месту, так сказать.

И, хотя слуги были явно недовольны странной блажью новой жены хозяина, они притащили в мою комнату огромную чистую бочку, установили у камина и исправно натаскали в неё, из той же купальни, приличное количество вёдер горячей воды, а после купания, всё это долго выносили.

Позже, выкупанная и нарядно приодетая с помощью Доры и присоединившейся к ней Коры, я сидела за столиком, который служанки установили и накрыли возле одной из шести дверей полукруглой стены и смотрела на дождь.

Аппетит у меня до сих пор не особо появился, но Дора так мило старалась угодить и накормить, что не хотелось её расстраивать. Пришлось заставить себя поесть немного. Несмотря на мои усилия, Дора осталась недовольной — слуги унесли большинство блюд почти нетронутыми.

Я раздвинула синие занавеси и теперь, через полностью стеклянную дверь, ничто не мешало мне наблюдать, как косые струи ливня бьются о каменные полы террасы.

— Госпожа? — окликнул меня кто-то сзади. — Куда поставить?

Это говорил один из двоих слуг, которые внесли в мою комнату большой красивый сундук и сейчас мялись с ним у входной двери, ожидая указаний. Махнула рукой в сторону ниши в стене.

Когда слуги ушли, любопытные Дора и Кора, с моего разрешения, подняли крышку. И сразу посыпались возгласы восхищения:

— Ох, госпожа!

— Какая красота!

— Какие дорогие и изысканные вещи!

— Что происходит?

— Господин поверил мне, что Вы ни в чём не виноваты? — вдруг счастливо предположила Дора. — Так это он вчера всё же забрал Вас из подземной темницы? Хозяин так просит прощения?

— У Вас таки была первая брачная ночь? — Кора подумала иное. — Поэтому такие дары? Ох… В первый раз всегда больно… Может, Вы хотите прилечь?