способами. Каждый раз, когда я стояла рядом с ним, а с наших тел стекали струи теплой воды, я чувствовала, будто с меня смывается грязь, которой я была покрыта все эти годы.

Мое тело все еще вибрирует – все еще ноет от доказательств нашей любви.

Любви.

Я влюблена в мужчину. Никогда не думала, что это случится. Никогда не думала, что это может случиться. Мейсон заставил меня произнести это вслух. Он заставил меня повторять это снова и снова – до тех пор, пока мы оба в это не поверили.

Мне все еще очень страшно. Я так многого боюсь. И большая часть моих страхов связана с Хейли. Мейсон сам говорил – и не раз! – что хочет проводить с ней больше времени. Если я буду с ним – особенно если мы будем жить вместе, – несмотря на его слова, он все равно будет чего-то от меня ожидать. Я не понаслышке знаю, каково это – растить ребенка. Мы с Мэддоксом несколько лет были неразлучны. Но растить маленькую девочку?

Мейсон любит меня. Я в этом уверена. Но я не настолько наивна, чтобы полагать, что он предпочтет меня своей дочери. Да так и не должно быть. Они с Хейли неотделимы друг от друга. И я это понимаю. Надеюсь, что мои чувства к нему в конце концов распространятся и на его дочь. Но что, если этого не произойдет?

Я смотрю на Мейсона. Он повернул голову набок и, откинув кресло, удобно устроился на мягкой подушке. Он выглядит таким умиротворенным. Пятидневная щетина вокруг его сексуальной, обычно такой ухоженной бороды, распушилась – от этого он выглядит старше своего возраста. Его глаза подергиваются во сне, и сквозь шум самолетных двигателей я, кажется, слышу, что он бормочет мое имя. Это проникает мне прямо в сердце, и я понимаю, что хочу, чтобы впредь ему не снился никто, кроме меня.

– Как ты прекрасна, – произносит он, и я вздрагиваю от неожиданности.

Я и не знала, что он не спит, пока я за ним наблюдаю. Он проводит пальцем по моему подбородку.

– Каждый раз, когда я на тебя смотрю, ты становишься еще прекраснее.

Я хихикаю:

– Любовь затуманила тебе зрение. Я ужасно растрепана и совсем без макияжа. Я все оставила в Нью-Йорке.

– Ты хочешь сказать, что все оставила дома? – поправляет он меня с оптимистичной улыбкой.

Я поднимаю глаза на него, горло у меня сжимается от переживаемых чувств. Я киваю:

– Да. Дома.

– Ты уже решила, где именно будет твой дом?

Он смотрит на меня с надеждой, его глаза умоляют меня об ответе, который я не готова ему дать.

– Мейсон, – выдыхаю его имя, – мне нужно время. Я еще пытаюсь все осознать. Я хочу этого, хочу жить с тобой, правда. Но мне нужно немного перевести дух, ладно?

Его сильные челюсти напрягаются, а взгляд падает на наши переплетенные пальцы.

– Ладно. Но встретимся сегодня после того, как ты поговоришь с сестрами?

– Разве ты не измотан?

Уголки его губ приподнимаются в лукавой гипнотизирующей полуулыбке.

– Я никогда не буду слишком измотан для того, чтобы встретиться с тобой. Тебе сегодня может прийтись нелегко, и я хочу убедиться, что все будет в порядке.

– Ладно.

Я закатываю глаза от его гиперопеки. Но в глубине души мне это нравится. Мне нравится, что есть кто-то, кто ставит мои потребности выше, чем свои собственные.

Мне становится немного грустно при мысли о том, что раньше это делала Чарли. Я даже не знаю, где она сейчас. Она сказала, что ей нужно побыть одной. Ей нужно перестать использовать меня в качестве оправдания самого ее существования. У меня даже нет телефона, чтобы ее преследовать. Интересно, повезет ли ей когда-нибудь найти такого же парня, как Мейсон? Наверняка же есть и другие. Не могли же мы с сестрами заполучить трех единственных неэгоистичных мужчин на планете. Правда, перед этим нам троим через многое пришлось пройти. А вот Чарли все еще находится в заточении своего собственного ада.

Думая о своей лучшей подруге, я погружаюсь в сон.

* * *

– Слава богу!

Я просыпаюсь от слов Мейсона и удара шасси самолета, совершившего посадку.

Я сонно смотрю на Мейсона и смеюсь:

– Не фанат самолетов?

– Дело не в этом, – отвечает он, сжимая мою руку. – Я уже и не надеялся вернуть тебя сюда. Несколько дней назад, когда я узнал, что ты уехала, я подумал, что ты никогда не вернешься. Я подумал, что ты села в самолет и забрала с собой мое чертово сердце. – Он пристально смотрит на меня своими голубыми глазами. – Так что да – слава богу!

Сердце подпрыгивает у меня в груди так, словно рвется к нему. Мне все еще нелегко произносить три заветных слова, поэтому вместо этого я говорю:

– Я рада, что переезжаю в Нью-Йорк.

Мейсон кивает, на его лице проявляются сильные чувства, потому что он меня понимает.

– Я тоже тебя люблю, Пайпер Митчелл.

Он кладет руку мне на шею сзади и притягивает меня к себе, целуя с такой силой и страстью, что пассажиры нескольких соседних рядов разражаются радостными аплодисментами.

– Милая? – окликает он меня, выдергивая из оцепенения.

Я замечаю, что Мейсон уже встал и ждет, когда я последую за ним. Кажется, от его поцелуя я даже не заметила, как самолет подъехал к гейту.

Мейсон достает из багажного отсека маленькую сумку – в ней только мои новые кроссовки, куртка и пара туалетных принадлежностей, которые я купила. Большую часть нашей потной, вонючей одежды мы оставили на полу гостиничного номера.

Глядя на его футболку, я снова улыбаюсь. В сувенирном киоске гостиницы нашлась только одна футболка, которая ему подошла. Да и она так обтянула его бицепсы, что кажется, вот-вот разойдется по швам. Кричащая туристическая футболка украшена горизонтальными красными и белыми полосами и гербом Испании.

А при мысли о том, что под джинсами у Мейсона нет белья, у меня возникает желание найти душ, прежде чем он отвезет меня к Скайлар.

Мейсон замечает мой оценивающий взгляд.

– Как думаешь, в аэропорту есть душ? – спрашивает он, приподнимая одну бровь.

О да! То, насколько хорошо он меня понимает, просто пугает.

* * *

На меня смотрят два пары покрасневших припухших глаз – в них отражаются те же самые чувства, которые я сама сейчас испытываю. Рассказать все сестрам было непросто, но, как Мейсон и обещал, с каждым разом, когда я это проговариваю, мои демоны оказываются все дальше и дальше от меня. А наши