— Ну что ж… Поздравляю! — подняла Олег глаза на новоизбранного капитана.

На его собственной салфетке было выведено: «Стас».

Планета Новая Земля, окрестности Крепости Росс, восемнадцатый день в новом мире

Это был первый по-настоящему пасмурный день за все время их пребывания на планете. Подложив руки под голову, Олег лежал на спине в высокой траве, почему-то пахнувшей сегодня то миндалем, то черносливом — в зависимости от того, с какой стороны задувал ветерок — и пустыми глазами смотрел на наползавшие друг на друга низкие сине-черные тучи. Пару раз на лицо юноше даже как будто бы упали мелкие холодные капли, но полноценного дождя пока не пролилось.

Дежуривший у входа в Крепость рыжий Артем дважды присылал за Светловым ребят — сперва Пашу, а затем Веру — просил передать, что от ворот Олега не видно, а значит, находиться здесь одному небезопасно, давил на совесть, грозил пожаловаться капитану или подстрелить и затащить внутрь бесчувственного, но все безрезультатно. Нашел кем пугать — Мамаем! А охота пострелять — стреляй!

Слева зашуршала трава — от Крепости к нему снова кто-то шел. Как же они все его достали! Головы Олег не повернул, даже глаз не скосил, но надвигающаяся фигура сама вплыла в поле его зрения, и Светлов узнал Настю. В руках у девушки был мушкетон (без оружия бы ее Рыжий из ворот не выпустил, он даже Олега пытался остановить), но палить в давнего приятеля она пока, кажется, не собиралась.

— Грустишь или мечтаешь? — спросила Настя, опускаясь на траву рядом с ним.

— Просто лежу, — кого-то другого Светлов, может быть, и вовсе бы проигнорировал, но ей ответил, пусть и сквозь зубы.

— Грустишь, — констатировала Настя. — Ясненько. Инна или Галя?

— Что? — вздрогнул Олег.

— Я спрашиваю: с кем разругался — с Инной или с Галей?

— А Галя-то тут при чем? — вырвалось у него прежде, чем он успел прикусить язык.

— С Инной значит, — кивнула девушка. — Из-за Мамаева?

— Из-за Мамаева, — признал Светлов. Что уж теперь…

— У нее к нему что-то личное? — спросила Настя.

— Да, — буркнул Олег. — Пожалуй… Она считает Мамая виновным в смерти Андрея Вербицкого, нашего первого капитана, — неожиданно для самого себя продолжил он — говорить внезапно оказалось гораздо легче, чем молчать, держа слова в себе. — Тот еще на «Ковчеге» погиб — да я тебе рассказывал…

— Да, — кивнула девушка. — Я помню. Его убил тот парень, который потом спятил — Гера.

— Да. Скорее всего, он уже тогда был «того». И Инна упорно считает настоящим виновником Мамая.

— А в действительности это не так?

— Там у шлюза целая толпа была: Макс, Лысый Чибис, Даша Макаускайте — ты ее пока не видела, она с разведчиками на север ушла — еще кто-то… Мне кажется, на самом деле за всем этим стояла «Диля» — Чужая. Но Мамай же у нас лидер, чтоб его — вот и лез на первый план… — подавившись слюной, Олег закашлялся и был вынужден сесть. — Галя сказала мне однажды, что Инна любила Вербицкого, — продолжил он, прочистив горло. — Наверное, так оно и было. И когда Андрей погиб, эта любовь вмиг обернулась ненавистью — к тому, кого она считает убийцей, пусть и косвенным. Но у Инны не в привычке выставлять наружу свои чувства — ну, или это я настолько слеп, что не вижу очевидного… В общем, я не думал, что все так запущено…

«Как ты мог?! — широко распахнув свои зеленые глаза, спросила Иноземцева у Олега, едва узнала итоги выборов. — Как ты мог?!»

«А что я мог сделать? — развел он руками. — За себя же нельзя было голосовать…»

«Но почему тогда не Аня? Почему Мамай?!»

«Мы договорились, что казнь турок будет отложена до результатов самого тщательного расследования, — рассказал Светлов. — Нужно установить, кто именно убил Ксюшу, ну и прояснить ряд других моментов. Расправы над невиновными не будет — разве ты не этого хотела?»

«Я хотела, чтобы во главе нас не оказался человек без моральных принципов! Чтобы капитаном не стал садист и убийца! Сегодня он отложит казнь, а завтра снова решит, что время для нее пришло — и что тогда?!»

«Не решит, — покачал головой Олег. — Мне кажется, я убедил его, что смерть пленных нам не выгодна…»

«Кажется ему… Как в таком вопросе вообще можно руководствоваться выгодой?!» — перебила юношу Инна.

«Кроме того, если Мамай вдруг передумает, мы с Аней сможем заблокировать его решение, вынеся вопрос на всеобщее голосование!» — все же договорил Светлов.

«Так почему нельзя было просто взять и проголосовать за Аню?!»

«Из-за Чужой, — признался Олег. — Аня ей не верит и готова убить при первой возможности.»

«Вот, значит, как ты расставил приоритеты?!» — бросила Инна.

«Да! — не выдержав, перешел на крик и Светлов. — Расставил! Как счел нужным, так и расставил! Не нравится — шла бы на выборы сама! А раз не захотела — изволь и с моим мнением тоже считаться!»

«Ясно, — кивнула Иноземцева. — Ну что ж, живи с этим…» — и, повернувшись, ушла прочь.

Наутро, когда они снова встретились за завтраком, Инна вела себя так, словно Олега не существует вовсе — на робкое приветствие не ответила, когда юноша подсел к ней за стол — смотрела сквозь него, равнодушно скользя взглядом, как по пустому месту, все попытки заговорить игнорировала, прикинувшись глухой. При этом даже с Мамаем, столкнувшись в дверях, она обменялась на ходу парой незначительных реплик, не говоря уже о Вере с Галей! Когда Иноземцева покинула столовую, Светлов пошел за ней — в надежде как-то выяснить отношения и проломить разделившую их ледяную стену, но даже оказавшись с ним один на один в «каюте», девушка нисколько не изменила своего поведения: сперва молча сидела на кровати, задумчиво изучая складки на покрывале, потом встав, направилась в туалетную комнату — не отступи Олег с ее пути, кажется, прошла бы насквозь. Намеренно оставив дверь открытой, Инна ненадолго замерла перед зеркалом, затем внезапно стянула через голову форменную серую футболку, бросила на пол и принялась деловито разглядывать что-то у себя на груди — так, будто находилась в «каюте» абсолютно одна. Когда вслед за футболкой на пол упал бюстгальтер, Светлов молча вышел в коридор.

Пересказывать все это Насте, Олег, конечно же, не стал — его вчерашний спор с Иноземцевой девушка вполне могла слышать и сама, а говорить вслух о сегодняшних событиях было свыше его сил — да и зачем?! Впрочем, суть случившегося его собеседница уловила и так.

— Она не права, — решительно заявила Настя. — Ты все сделал правильно. Я тоже не в восторге от трутня по соседству, но мы в ответе за тех, кого приручили. Отречься от Чужой было бы с твоей стороны подлостью, и странно, что Инна этого не понимает. Видимо, она тоже сейчас растеряна. Так что забей и жди: пройдет время, и она одумается.

— Ты ее не знаешь, — мотнул он головой. — Не одумается.