Вечером 26 июня 1940 года Советское правительство передало румынскому посланнику в Москве Давидеску заявление, в котором указывалось, что «Советский Союз считает необходимым и своевременным в интересах восстановления справедливости приступить совместно с Румынией к немедленному решению вопроса о возвращении Бессарабии Советскому Союзу. Правительство СССР считает, что вопрос о возвращении Бессарабии органически связан с вопросом о передаче Советскому Союзу той части Буковины, население которой в своем громадном большинстве связано с Советской Украиной как общностью исторической судьбы, так и общностью языка и национального состава». Впоследствии требование о передаче Северной Буковины обосновывалось еще и тем, что в ноябре 1918 года Народное Вече Буковины приняло решение о воссоединении с Советской Украиной.

Румынское правительство согласилось лишь на проведение переговоров. В ответ на это Советское правительство потребовало очищения от румынских войск и занятия Красной Армией «территории Бессарабии и Северной Буковины в течение четырех дней, начиная с 14 часов по московскому времени 28 июня». Румынское правительство обратилось за консультацией к Германии. По словам У. Ширера, «Риббентроп в панике направил инструкции из своего специального поезда посланнику в Бухаресте, советуя румынскому правительству уступить, что оно и сделало 27 июня. На следующий день советские войска вступили на вновь приобретенные территории, а Берлин вздохнул с облегчением, так как по крайней мере богатые источники нефти и продовольствия не были отрезаны захватом Россией всей Румынии».

Вступление советских войск в Прибалтику, Бессарабию и Северную Буковину вызвало крайне негативную реакцию в Берлине. Как писал У. Ширер, «быстрота, с которой Сталин захватил балтийские государства и две румынские провинции, подстегнули Гитлера к действию…». Гитлер отдал приказ готовить нападение на СССР. (И опять возникает вопрос о том, был ли «пакт Молотова — Риббентропа» сговором о разделе стран и земель? Ведь если бы дело было так, то Гитлер бы не стал волноваться, так как он уже вроде бы договорился о передаче Бессарабии Советскому Союзу в августе 1939 года.) По словам Йодля, «основное решение» было принято «уже в ходе западной кампании».

Позже Гитлер сказал Кейтелю, что он намеревается начать нападение на СССР осенью 1940 года. 21 июля 1940 года Гитлер приказал Браухичу, чтобы тот начал разработку этой военной операции. По словам Браухича, «Гитлер был уязвлен захватами Сталина на Востоке». Правда, под влиянием возражений Кейтеля Гитлер отодвинул срок, и 29 июля Йодль официально объявил оперативному отделу Генерального штаба о том, что «Гитлер собирается напасть на СССР весной 1941 года».

Таким образом, вступление советских войск в Прибалтику, Бессарабию и Северную Буковину означало, что Красная Армия завершила выход на тот рубеж, который ровно через год превратился в линию советско-германского фронта. Вместе с тем события в Западной Украине, Западной Белоруссии 1939 года показали, что приход Красной Армии привел к установлению там Советской власти. Было очевидно, что то же самое произойдет в Бессарабии, захват которой румынами СССР никогда не признавал, и в Северной Буковине, которая рассматривалась как часть Советской Украины.

Появление советских войск в трех прибалтийских республиках способствовало подъему борьбы трудящихся против фашистских режимов. Успех этой борьбы облегчался стремлением значительной части населения Прибалтики не допустить развязывания войны и фашистской оккупации на своей территории. Было маловероятно, чтобы в трех прибалтийских республиках сохранился надолго несоветский строй.

Нападение Германии на СССР было неотвратимым. Однако было очевидно, что в ближайшее время война на Восточном фронте не начнется, так как сразу же после разгрома Франции Гитлер решил разделаться с Англией. 30 июня Гитлер одобрил план «Продолжение войны с Англией», подготовленный Йодлем, который предусматривал массированные бомбардировки и осуществление морской блокады Великобритании с целью добиться ее капитуляции. По мере овладения инициативой в воздушном пространстве и экономического ослабления Англии немцы собирались осуществить массированный военно-морской десант на Британские острова. Предполагалось завершить подготовку вторжения к 15 августа. Впоследствии срок был перенесен на 15 сентября. Так как осуществление этой операции в период штормов представлялось немыслимым, то в дальнейшем срок перенесли до мая 1941 года.

Перспектива тяжелой военной кампании Германии против Англии позволяла Советскому Союзу надеяться на то, что начало военных действий на будущем советско-германском фронте будет отложено. В то же время переключение внимания Гитлера на Англию дало возможность СССР временно не считаться с его реакцией на вступление советских войск в Прибалтику, Бессарабию и Северную Буковину.

Однако появление советских войск в Прибалтике в 1940 году было в последующем использовано Германией как повод для обвинений в адрес СССР через год. Словно отвечая с годичным опозданием на заявление ТАСС от 22 июня 1940 года о наличии в Прибалтике 18–20 советских дивизий, в своем официальном объявлении войны ровно через год Гитлер ссылался на советское «признание» о присутствии 22 дивизий в Прибалтике, якобы угрожавших безопасности рейха.

Попытки английского правительства, предпринятые ими в июне 1940 года, сорвать «битву за Англию», убедив немцев в том, что выдвижение советских войск к границам Германии требует немедленных действий на Востоке, не увенчались успехом. Неудачными были и усилия англичан спровоцировать СССР на нанесение военного удара по Германии. Как отмечал английский историк Макс Белов, «попыткам английской дипломатии эксплуатировать страхи русских относительно возможных последствий германских побед не способствовала враждебная-реакция Англии на советские действия в прибалтийских государствах и отказ Англии 13 июля передать советским банкам золотые запасы балтийских государств в Лондоне, а также арест, наложенный на их корабли в британских портах. 23 июля немцы отмечали неудачу сэра Стэффорда Криппса (посол Великобритании в СССР. — Авт.) в его попытках отколоть Россию от Германии».

Действия Англии и других западных стран в отношении Прибалтики не смогли решить ближайшую задачу: спровоцировать советско-германский конфликт и остановить бомбардировки ее территории. Однако последствия ее бойкотирования новых правительств в прибалтийских республиках носили долгосрочный характер. Они заложили основу для проведения политики непризнания изменений, которые произошли в Прибалтике после июня 1940 года.

Демократические правительства трех республик оказались беспомощными в своих попытках отстоять законные права на свою собственность. Министр иностранных дел Эстонии Н. Андрезен вспоминал: «Первое настоящее столкновение с секретарем американского посольства у меня было после того, как Америка реквизировала золото и прочее достояние Эстонии. По этому поводу я выразил протест и пригласил американского секретаря в 24 часа к себе». США ответили Эстонии отказом в оскорбительной форме. Действия западных стран сделали невозможным нормализацию отношений между ними и правительствами трех республик. Это обстоятельство лишь усиливало позицию коммунистов Прибалтики, доказывавших необходимость установления Советской власти в Эстонии, Латвии и Литве и вступления этих стран в СССР.