— Пошли, пошли, профессор дело говорит, — остудил мой запал Бедлам, — в таких серьезных делах негоже торопиться. Спешить — людей насмешить, если помнишь еще поговорки своей исторической родины.

После Арены Смерти во мне еще звучал отголосок бешеного гнева, толкающего достигнуть цели в кратчайший срок, и мне абсолютно не хотелось ждать. Я был намерен идти вперед прямо сейчас, чтобы покончить раз и навсегда с этой своей миссией.

— Ты посмотри на себя, броня разбита, гермошлема нет, — напомнила Блейдра.

— На базе можно заменить амуницию, — поддержал Сноу ее аргумент. — Вооружиться, как положено. Нам нужно обсудить план действий, кроме того… ждет последнее напутствие Вождя.

С чего бы это наш командир, запнувшись, но все же так громогласно упоминает о Вожде? Или изменились базовые установки режима секретности?..

Но именно этот довод показался мне самым веским, и я все-таки решил прогуляться к этому укрытию, которое, будем надеться, пока действительно оставалось тайной для соглядатаев Менторов, их живых, и не очень, инструментов исследования и воздействия. Лучник взял на себя функцию проводника, ушел первым, в разведку. Бедлам следовал за ним, потом в цепочке двигались профессор и Блейдра, за ними шагал Пит, а мы с Дексом замыкали процессию. Декс сам напросился идти со мной рядом, и шагов через сто я понял, что он хочет поговорить.

— Прежде чем открить телепортационны канал для меня, — начал разговор Декс, — король воспользовалься другим своим умением, чьтобы заглянуть в прошлое. Здесь то, чьто он увьидел. — Протянув мне небольшой свиток из пластибумаги, Декс сделал паузу и добавил: — Но Король просьил передать тебе, только тебе. Чтобы остальные не знали…

Декс не успел договорить, а я уже выхватил свиток из его рук, развернул… и прочитал последнее письмо супермутанта, который соблазнял меня перспективой освобождения от нитей, уходящих вверх и в темноту, к неким манипуляторам.

«ТОТ, КОГО ТЫ ИЩЕШЬ, ВСЕ ВРЕМЯ ВОЗЛЕ ТЕБЯ», — гласило краткое послание.

Как только я прочитал эту строчку, специально обработанная пластибумага расплылась в моих ладонях, она просто растворилась в воздухе. После разворачивания запустилась реакция, и в течение нескольких секунд атмосфера вобрала в себя пропитанный особым составом листок.

Теперь я точно должен был крепко подумать.

— Видишь, Арти, я нье разворачивал и не читаль, — заверил Декс.

Но я почти не слышал, что он мне говорит.

— Пустынный орел, любимое оружие Лучника… — прошептал я.

— Ничего, дотащимся на базу, там и разберемся, что к чему! Тем более что ждать осталось недолго, — сказал я Дексу и наткнулся на удивленный взгляд снайпера, осиротевшего, лишенного своего джамп-скафандра.

В чем-то француз похож на меня. Он ведает, что такое быть единым целым с чем-то, на порядок усиливающим твою бренную слабую плоть. Только я сплю, а мой суперскафандр разгуливает по Ареалу.

И в этот миг мне вдруг отчаянно захотелось проснуться…

«Если за чем-то долго наблюдать сверху, после этого, глядя снизу, может показаться, что сбоку все это время ничего не было видно».

Но я ни в коем случае не мог себе позволить проснуться.

В непосредственной близости от моего разгуливающего по Ареалу супер-скафандра реально, во плоти разгуливал тот… кто все время возле меня.

Тот, кого я ищу?..

Я в этой жизни фактически все на свете потерял. Семью потерял, родину, богатое наследство, друзей, учителя, даже самого себя потерял. И в итоге длинной череды утрат я потерял любимую женщину и наших детей, которые были бы, если… Как грустный постскриптум повести о потерях — я даже маленький серебристый шарик потерял. В той схватке за него, с зеками тюрьмы на берегу Реки Темных Полей, когда мне пришлось сражаться с бандой Кабана, еще до президентского указа о создании сталкерских концентраторов. Специальных тюрем для нас, сталкеров, которым не посчастливилось чем-то не угодить властям.

Тот шарик был предметом силы. Ни для кого, кроме меня и Джей Ти, не имел он ценности. Слабенький «цветочек пустыни», ни на что путное не годный. Но в полнолуние этот носитель силы почему-то расцветал, превращаясь в светящееся и переливающееся, очень красивое подобие розы. Эти шарики сталкеры одно время таскали из Ареала пачками, они на короткий период даже стали модными, но и тогда стоили не дороже сотни долларов за штуку.

Конкретно этот «цветок» только для нас с ней имел значение, как память. Он был первой добычей, которую мы с ней нашли, когда отправились в первую совместную ходку. Мы нацарапали на нем крохотнее JT&Art, и он хранился у Джей Ти, а потом его мне передали в тюрьму по цепочке сталкерской почты. В то время необходимость в ней еще существовала, ведь нас распихивали по разным тюрягам, но коллеги с воли ухитрялись передавать важное. Понятия не имею, как этот маленький шарик попал ко мне в тюрьму с места гибели Джей Ти, но как-то же он попал в мои руки!

Необъяснимое творится не только в Ареале, но и вокруг него. У моей любимой были подруги и друзья среди сталкеров, например, Селина Данарес. Прозванная Торнадо за бурный характер, уроженка приграничного Финикса, расположенного совсем рядом с юго-восточной окраиной Ареала… Но каким образом «цветок пустыни» с нашими инициалами мог к этой подруге перенестись из глубины Ареала? Ведь моя девочка погибла именно там, рядом с тайным схроном рейдеров, а нашли ее позже и определили, что это она, в основном по обглоданному пиявками «кенгуру», лишенному всех металлических элементов. В момент же гибели рядом с ней не было никого… Никого из друзей или напарников, известных мне. Никого из тех, кого я знаю.

А из тех, кого не знаю?..

Однако помеченный нашими инициалами шарик добрался ко мне, в тюрьму, и был утерян безвозвратно, когда я дрался с зеками. Но перед утратой он стал очень ценным, очень, за него я взял дюжину бандитских жизней… Человеческих жизней.

Обрету ли я утешение, если убийцей, отнявшим у меня любимую, окажется человек, к которому с первого взгляда я испытал сильную тягу? В котором — почуял СВОЕГО. И которого, наверное, очень хотел бы найти, но в качестве друга, а не смертельного врага…

Путь к секретному армейскому объекту, упомянутому доком Сноу, занял около часа. Все это время я следовал замыкающим, тогда как Лучник, напротив, шел впереди. Он вел группу по пеленгу, врученному ему командиром, и торил тропу нашему изрядно поредевшему каравану смертников. Я специально держался как можно дальше от него, опасался, что в случае пространственного сближения не выдержу и при всех оторву ему голову. А этого сейчас допускать было нельзя.

Пока — ни в коем случае. Я еще не знаю, кого нашел в его лице.

Любимая мертва, но память о ней — нет, пока я жив. И требует отмщения. Ради этого я согласился вернуться в Ареал. Но месть не любит поспешных решений, говорят. Это блюдо, которое следует подавать не просто холодным, а замороженным.