На Митькином лбу расправилась морщинка. Сейчас он, пожалуй, снова стал похож на себя, мелкого.

– Ну, по крайней мере ты меня тоже считаешь за парня, который может – как ты сказала? – «околачиваться» около тебя. Насчет Эррен не волнуйся, она у тебя нормальная. И с чего она Шепота слушать вообще станет? Нашелся тоже приятель закадычный.

– Ну… да, наверное. Мить, а ты чего под кроватью забыл?

Митька запустил руку за спину.

– Зараза! – сказал он, отдирая что-то от своей рубахи. – Ее ловил. На вот, любуйся. Между прочим, пояс твой сперла. Вернее, мой, я его тебе притащил. Без него ты в этой хламиде запутаешься.

«Заразой» была, конечно же, белая дикобрышь, накануне прицепившаяся к Карине в подземелье князя Гедимина.

– Ох ты, бедненькая. – Карине стало стыдно за то, что забыла про малявку. Малявка, правда, выглядела существенно лучше, чем в начале их знакомства, даже топорщила колючий хвостик. И глазками сигналила, что не прочь перекусить.

– Что, в самом деле себе оставишь? – Митька в общем-то не спрашивал, а утверждал. – Как назовешь?

– Шасть! – Карина перехватила тварюшку поперек туловища, помня о ядовитых иглах. Куда ее девать, было непонятно, поэтому девочка пристроила зверька на плечо. Эдакой брошью-фибулой поверх присборенной ткани платья. – Шасть! Like a rolling stone[4]! Ну что, животинка, будешь на «Шасть» отзываться?

Животинка опять глазками намекнула: мол, она будет жрать, а отзываться согласна на что угодно. Митька пощекотал пальцем шейку Шасти.

– Она странная, – сказал он.

– Может, потому что гибрид дикобраза и мыши? – развеселилась Карина.

– Да нет, она по сравнению с остальными дикобрышами странная, – возразил друг. – Во-первых, белая. Ну ладно, князь сказал, что альбинос. Во-вторых, на морду посмотри.

Карина снова взяла зверька в руки. А ведь Митька прав. У всех серо-буро-непонятных дикобрышей мордочки были явно мышиные. Рыльце же этой белой тварюшки вытягивалось гораздо сильнее. И заканчивалось не носом, а наростом, больше напоминающим верхнюю губу. Уши имели не круглую, а очень даже треугольную форму. Но самое главное, между ними, почти на самой макушке отчетливо выступали два небольших рога.

– Похоже, ее остальные лупили не за то, что альбинос, а за то, что метис-полукровка, – задумчиво произнес Митька.

– Да неважно. Не такая, как все, – на, получи. Отличаешься от стаи – на, огреби, – фыркнула девчонка. Во рту появился горьковатый привкус. Еще и несчастный ликантроп этот, Григорий, некстати вспомнился. Вот ведь, псих, вражина, а все равно жалко его, несчастного дурака, по сути, бесхребетного.

Карина перехватила Шасть за шиворот, всмотрелась в мордочку.

– Ну и пусть ты не похожа на своих сородичей, – сказала она зверюшке. – Зато ты похожа на драконоида, хоть и меньше его в тысячу раз. Будем считать, что ты – дракобрышь, единственная и неповторимая. Я обещаю, что в «Тварнике» найду про тебя все, что только смогу.

– И в «Породах Драконоидов», – подсказал Митька. – Помесь с драконоидом – очень уж крутая версия…

– Пояс-то нашел? – спросила Карина.

– Ага, она его далеко утащить не успела, за жизнь свою испугалась. – Митька нагнулся и подобрал пояс, скромно спрятавшийся за ножку кровати.

– Ого! – Девочка просто не нашла других слов. Широкий пояс был собран из более тонких, скрепленных пряжками, блочками и какими-то немыслимыми металлическими деталями. Грубый с виду и мягко-пластичный в руках.

Застегнуть его пришлось на последние дырочки, но на Карининой талии он все равно болтался довольно свободно.

– Надо дополнительные проколоть, раз ты такая тощая, – прокомментировал Митька, – но тебе идет, толстеть не вздумай.

Дракобрышь тем временем повела носом и оскалила зубенки.

– Она, похоже, питается чем-то типа кожи, – отметила Карина.

– Тогда пойдем в Лунный зал. Пока все не собрались, я тебе принесу завтрак с кухни, а ей – из мастерской.

– Да ладно тебе, я могу и на кухню прогуляться. – Карина кое-как скрутила волосы в узел, чтобы свежеименованная Шасть не задохнулась в них, сидя на плече.

– В «Страже глубин» ты можешь есть на кухне, сколько влезет. А тут, – Митька хулигански подмигнул, – не стоит. Бабушка не поймет. И ты, это, волосы не завязывай. Красиво, и все такое.

Карина помотала головой. Мокрые кудри рассыпались и водопадом заструились ниже талии. Гораздо ниже. Можно запросто на них усесться.

– Не, так неудобно. Блин, у меня ни одной заколки нет. Рюкзак вымок насквозь, а я вчера его не разобрала и не просушила. Теперь всему конец, и документам, и огрызку «Легендариума», и даже телефону. И камере…

Митька задумался, почесал кончик носа.

– Есть один знак, я его пока не умею творить, но попросим кого-нибудь помочь. Тут сушкой не обойдешься – бумаги и техника в самом деле испортятся вконец. Но можно попробовать запустить процесс намокания вспять. Ты, главное, рюкзак пока не трогай. Ладно, бери зверюгу и пошли.

Легко сказать, не трогай рюкзак. На влажном воздухе волосы не желали сохнуть категорически. Электрофенов в местной природе не водилось. Об аналогично действующих знаках Карина ни сном ни духом не ведала. Так и шла, морщась и даже шипя, когда мокрая грива совсем уж доставала.

Очередная галерея, выходящая на канал и ажурную стену напротив, привела к небольшой площадке на углу здания. С самого угла вверх уходила одинокая колонна в форме цепочки ДНК. Внизу тихо плескалась вода.

– Встаем сюда, – скомандовал друг, притопывая ногой по полу. Мраморный мозаичный узор образовывал круг диаметром около метра у самого подножия колонны. Кусочки мрамора в нем складывались в диковинный букет. – И за меня держись, – добавил Митька, когда Карина послушно шагнула в центр круга.

Девочка, кстати, прекрасно понимала, что сейчас будет, – ей уже довелось прокатиться в лифте без стен в Дхорже. Но когда площадка пришла в движение, она с визгом вцепилась в Митьку. Подъем был не просто перемещением снизу вверх, но по спирали вокруг той самой одинокой колонны. Правда, страшно было всего секунду. Потом Карина просто увидела Второй город луны в Трилунье.

Вперед и во все стороны, насколько хватало глаз, простиралось ослепительно-бирюзовое море. Вдалеке виднелись белые барашки на волнах, а вблизи те же самые волны разбивались о балконы дворцов и волнорезы набережных. Город вырастал прямо из воды. И был он бело-золотым. Больше всего город напоминал кружевной узор, тонкий и воздушный. Но, судя по спальне, кружева эти были из мрамора и какого-то другого, неизвестного ей камня.

А площадка поднималась все выше и выше. И вот Карина увидела сверху и крыши, и флюгера. Еще чуть-чуть – и их вознесет выше традиционных трилунских воздушных змеев.