Как видно, строптивые канадские товарищи, занимавшие в коммунистическом движении сугубо подчиненную позицию, были поставлены на место, и им ничего не оставалось делать, как подчиниться указаниям ИККИ и ЦК ВКП(б) и скрыть правду о судьбах своих товарищей, переехавших в СССР. Начавшаяся Вторая мировая война вскоре и вовсе отодвинула все второстепенные вопросы на задний план.

В Карелии кампания 1939 г. прошла никем не замеченной и вряд ли повлекла за собой серьезные репрессивные меры по отношению к остававшимся в республике американским финнам: в то время активная карательная политика была уже приостановлена. Но главное было сделано. Жителей республики заставили забыть о североамериканских финнах на долгие пятьдесят лет. Неудивительно, что до сих пор многие и не подозревают, что среди нас живут потомки тех, кто в начале двадцатого столетия дважды менял отечество в поисках своего Эльдорадо.

После прекращения массовых арестов в августе 1938 г. жизнь североамериканских иммигрантов постепенно начала возвращаться в нормальное русло. Иммигранты больше не были привилегированной социальной группой, однако продовольственный и товарный кризис первой половины 1930-х гг. был позади, и отсутствие льготного снабжения уже не было для них таким болезненным. Кроме того, лишение привилегий и массовые аресты среди иммигрантов устранили причины для неприязненного отношения со стороны местного населения и породили если не симпатии, то по крайней мере сочувствие[764]. Наконец, в 1939 г. начали возвращаться первые репрессированные соотечественники – как правило, это были те, кого арестовали в августе 1938 г. и кто успел избежать рассмотрения своего дела в «упрощенном» порядке. И хотя это были единичные случаи (в общей сложности, согласно данным Э. Лахти-Аргутиной, до июня 1941 г. было освобождено всего 23 человека), сам факт возвращения репрессированных подпитывал надежды на то, что в советском руководстве вот-вот произойдет осознание допущенной несправедливости и все арестованные будут отпущены домой.

Однако 1939 г. так и не стал первым годом нормальной жизни для жителей Советской Карелии, включая североамериканских финнов. Милитаризация Европы, в первую очередь нацистской Германии, а также ее приближение к границам Советского Союза после присоединения Австрии к Германии (1938), аннексии Судетской области (1938) и Богемии и Моравии (1939) и увеличение немецкого влияния в странах Восточной Европы способствовали росту страхов неизбежной будущей европейской войны среди советского руководства. В то же время территориальные и политические изменения в Европе создали новые возможности для расширения собственного влияния, которыми советское руководство не преминуло воспользоваться. Летом 1939 г. вялотекущие переговоры между Великобританией, Францией и СССР о создании системы коллективной безопасности в Европе зашли в тупик, после чего 23 августа 1939 г. советское руководство заключило договор о ненападении с Германией[765]. Секретные приложения к данному протоколу включали пункт относительно Финляндии, которая относилась к «сфере влияния» Советского Союза.

В сентябре 1939 г., с началом Второй мировой войны, для Советского Союза открылась возможность территориальной экспансии на Запад. Во второй половине сентября Красная армия заняла территорию восточной Польши в рамках ее раздела между СССР и Германией. Следующей целью стала Финляндия. 30 ноября 1939 г., после того как финское правительство после нескольких раундов переговоров отказалось удовлетворить советские требования относительно обеспечения безопасности границы (в особенности ее южной части, проходящей вблизи Ленинграда), СССР начал против Финляндии войну, известную как Зимняя.

Не вдаваясь в подробности относительно причин конфликта между СССР и Финляндией – данной теме посвящено значительное количество исследовательской литературы, – отметим лишь, что начало военных действий в очередной раз изменило статус финской диаспоры в СССР. Советское руководство, для которого традиционно была важна легитимация внешнеполитических действий в риторике пролетарского интернационализма, не могло публично озвучить те стратегические цели, которые оно преследовало в данной войне. В результате незадолго до войны была начата подготовка к пропагандистской кампании, которая должна была убедить если не мировое сообщество, то хотя бы население СССР в том, что Красная армия вступает на финскую территорию по «приглашению» финского пролетариата, а не в качестве акта агрессии[766]. Для этого в конце ноября из уцелевших в репрессиях финнов-коммунистов было сформировано марионеточное Народное правительство Финляндии, целью которого было призвать финскую нацию к свержению буржуазного правительства. Марионеточное правительство базировалось в Териоки, первом финском городе, взятом под контроль Красной армией. Во главе его встал Отто Куусинен, финский коммунист и один из ведущих деятелей Коминтерна, призвавший финский народ поддержать советские войска и сбросить буржуазное правительство. Кроме того, между советским правительством и финским народным правительством был заключен договор, об условиях которого финские националисты могли только мечтать: в обмен на незначительные территориальные уступки на юге Финляндии, позволявшие отодвинуть границу от Ленинграда, Финляндия получала значительные территории Советской Карелии. Сформулированный в терминах «объединения братских финского и карельского народов», этот договор был, безусловно, шагом к включению Финляндии в состав СССР в качестве союзной республики[767].

Этот политический маневр позволил изобразить агрессию против Финляндии не как войну против суверенного государства, а как оказание помощи финскому пролетариату в осуществлении социалистической революции. Но если оправдание войны с Финляндией среди советских граждан представляло собой одну задачу, то совсем другой задачей было добиться симпатий среди финнов к коммунистическому правительству, действующему с захваченной врагом территории. Советское руководство предвидело, что Народное правительство Финляндии не будет пользоваться реальной поддержкой финского населения, поэтому еще в середине ноября из советских финнов и карелов началось формирование так называемой Финской народной армии – еще одного пропагандистского инструмента. Предполагалось, что после быстрого разгрома финских войск силами Красной армии Народное правительство Финляндии войдет в Хельсинки именно в сопровождении Финской народной армии, и тем самым будет создана иллюзия легитимной смены режима[768].