наружу. Он понемногу приходил в себя и тихо постанывал, но, должно быть, благодарил судьбу и короля за сохраненную ему жизнь. Однако работать с такой рукой он уже не сможет, а это значит, что его семья обречена на голодание. Кассий подумал о том же.

— Стойте, — повелел фасилийский монарх и, подобрав валяющийся на полу драгоценный камень, подошел к изувеченному солдату. — Держи. За верную службу. Больше не попадайся мне на глаза.

Не обращая внимания на благодарный лепет бывшего стражника, король всучил ему рубин и вернулся на трон. Сев в привычную позу, он некоторое время задумчиво ощупывал пустую глазницу золотого льва на подлокотнике. Вспомнив, что самоцвет навсегда ушел вместе с солдатом-калекой, Кассий со вздохом принялся поддевать ногтем второй драгоценный глаз хищной кошки.

— Я вижу, что вы сегодня крайне милосердны, мой король, — раздался проникновенный голос, и из-за трона выплыла фигура фасилийского шпиона.

— Мне послышалась язвительность в твоих словах, Семион. Еще раз позволишь себе такой тон, и твой язык постигнет та же судьба, что и руку этого несчастного, — Кассий раскинулся на троне. — Ладно. Я вижу, ты уже вернулся. Что у тебя?

— Хорошие новости, мой король, — глаза Лурия хитро сверкнули. — В Алокрии началась гражданская война.

Фасилийский правитель подался вперед, напряженно сцепил руки в замок и впился взглядом в шпиона.

— Продолжай.

Явно удовлетворенный произведенным эффектом, Семион неторопливо начал свой рассказ:

— Позвольте небольшую предысторию. Бахирон Мур решился одним ударом расправиться с марийскими мятежниками и даже взялся лично командовать своей армией. Он прибыл в алокрийский лагерь на границе с Марией, но, насколько я понимаю, решил выждать более подходящий момент для нападения.

— И? — Кассий не выдержал размеренного темпа повествования. — Он напал и разбил республиканцев? Проиграл? Что случилось дальше?

— Ни то, ни другое. Это Илид По-Сода вторгся на территорию Илии.

— Диктатор Илид? — изумился король. — У него же армия в три раза меньше, чем у Бахирона! Я подозревал, что у марийцев не все в порядке с головой, если уж они взялись за авантюру со своими свободами и равенствами, но не до такой же степени, чтобы идти на чистое самоубийство! На что он надеется?

— Позвольте все объяснить, мой король, — терпеливо произнес Семион. — Армия Мура вынуждена была разделиться, чтобы усилить гарнизоны в провинции. Назревают крупные беспорядки, а бандиты из Синдиката, это их крупнейшая преступная организация, почуяли беспомощность власти и делают что хотят. Кроме того, часть алокрийских войск вынуждена была вернуться в Донкар, где разбушевались их местные сектанты. Они разом повылезали из катакомб города и устроили резню, опустошая один квартал за другим, и городская стража не в силах справиться с ними. В итоге, сгруппированные на границе Марии и Илии армии Бахирона и Илида примерно равны.

— И Илид решил воспользоваться преимуществом, — задумчиво заключил Кассий. — Но ведь он не собирался нападать на Илию или Еву, его целью было объединение Марии в границах бывшей провинции. Зачем ему развязывать войну?

— Я думаю, что все из-за неловкого шага короля Мура. Если я все правильно понял, перед нападением он задумал ослабить республиканские силы убийством Илида, и послал своих людей аккуратно убрать диктатора прямо в его градомском имении. Подробностей я не знаю, но вышло так, что Илида там не оказалось, что естественно, ведь он командует армией на границе, но зато убийцы перерезали всю семью По-Сода.

— Какая-то нелепость. А их точно Бахирон послал?

— А кому еще это надо? — Семион пожал плечами. — Тем более, кажется, на одном из трупов было обнаружено письмо от имени короля, в котором он приказывает убрать Илида.

— Еще нелепее. Убийцы выдали заказчика, допустив такую оплошность, — фасилийский правитель ехидно усмехнулся. — Впрочем, если король идиот, то и подданные у него такие же.

— Вы, как всегда, правы, мой король, — шпион почтительно поклонился. — И из-за этого бессмысленного убийства несчастных женщины и девочки, Бахирон поплатился вторжением марийцев во главе с овдовевшим Илидом По-Сода, причем в самый неподходящий момент.

— Выходит, они сражаются на равных?

— Можно сказать и так. Республиканская армия опустошает илийские города, заставляя людей сражаться на своей стороне. Несогласных они убивают на месте.

— Неплохой ход, — на лице Кассия мелькнула тень уважения. — Марийцы могут перехватить инициативу. Но даже если и так, то после окончания гражданской войны они все равно будут легкой добычей для Фасилии. Противостояние равных сил измотает и тех, и других…

В глазах Семиона снова появился хитрый блеск, и король почуял, что это были далеко не все новости. Должно было случиться что-то важное, чтобы заставить шпиона так наслаждаться неведением своего повелителя. Подобные игры Лурия всегда раздражали Кассия, но он не мог избавиться от столь ценного и верного слуги.

— Говори, — грозно приказал король Фасилии.

— Сперва я хотел бы поинтересоваться, — проникновенно начал Семион. — Что вы намерены делать после захвата Алокрии?

— К чему ты клонишь?

Шпион театрально развел руками и, подняв глаза к высокому потолку тронного зала, принялся размеренно рассуждать вслух:

— Как уже стало очевидно, завоевать эту страну вам не составит особого труда. Но она так велика, и в ней живут столь разные люди. Марийцы с их свободолюбивым нравом, илийцы, славящиеся своим высокомерием, и, в конце концов, остальные алокрийцы из центральных регионов, которые не могут себя отнести ни к тем, ни к другим. Но как же они поступят, если их вдруг подчинит правитель соседней страны?

— Если ты намекаешь на восстания, то это обычное дело при завоеваниях, — отмахнулся Кассий. — Просто подавлю один мятеж, другой, и через год они уже будут послушной фасилийской провинцией. Нет, лучше несколькими провинциями, нечего их объединять.

— Возможно, мой король. Но гордость одних и любовь к свободе других слишком сильны, чтобы они так просто сдались. Марийцы долгие годы жили в одной стране с илийцами, но их терпение лопнуло и они подняли грандиозный бунт, обернувшийся расколом королевства. У нас не будет возможности все время держать войска в Алокрии, ведь тогда могут восстать города на севере и востоке Фасилии, которые мы с таким трудом привели к повиновению.

Кассий помрачнел, поняв, к чему клонит его шпион. Власть фасилийской короны не безгранична, не говоря уж про армию, и, расширяя границы, есть большой риск утратить влияние в одной из частей страны. Регионы, завоеванные давно, могут почувствовать ослабевшую хватку короля и выйти из подчинения. Пока для подавления восстания будут переброшены военные силы в один конец Фасилии, в другом начнутся очередные волнения. И так будет продолжаться до тех пор, пока истощенное внутренними войнами королевство не рассыплется на множество самостоятельных княжеств и городов.

— Такими темпами