– Ты можешь идти к Харгену, если хочешь. Но прежде рассуди: почему он так запросто позволил тебе работать со мной? Со мной – тираном и потрошителем! Единственная дочь настолько близко к чудовищу – что, неужели не скребла тебя эта мысль? Разве что только он не мечтает избавиться от тебя моими руками!

Брат, красный, как вареный лобстер, захлебнулся словами и принялся в гневе ловить ртом воздух.

– Орис, нет! – рявкнул Эйден, – Самина должна, наконец, сделать вывод. И сразу после – вывод из этого вывода.

Девушка застыла, и робот осторожно ступил ей навстречу.

– Я не собираюсь оказывать Харгену услугу, избавляя его от последней жрицы. – он подбирался, как варан крадется к певчей птичке. – Скажу как есть: я крепко пожалел, что натолкнул вас на разгадку с ловушкой антиматерии. Ясно было, что ты очертя голову бросишься с этим к отчиму. А потом я нашел фото. Не ходи к нему, Самина. Я не друг тебе, но среди всех, с кем ты имеешь дело, мне пока выгоднее прочих, чтобы ты оставалась жива и невредима.

– Пока – что? Для чего? – сорвалась добыча. – Для чего – если тебе, в конечном счете, безразлично, покинет Брана гиперпространство или нет?

Взвился и молчавший до сих пор Бензер:

– Ты что же, так и не поняла? Ему не все равно! Просто хотел попридержать козырь. Он мечтает выбросить Брану к дьяволу – в далекий космос, где вместе с нами умрет и Харген Зури! Столетняя война завершится одним махом! А милорд поболтается в вакууме, пока его кто-нибудь не подберет.

– Это было бы слишком прекрасно, – кивнул Эйден. – Но я тут на каникулах, и не захватил с собой ни сволочемета, ни мразегенератора.

– Кого ты здесь пытаешься обвести – меня, старого босса, или, может, отпрысков такого же диктатора, как ты сам? Власть развращает всех одинаково! Ты заговоришь по-другому, когда найдешь аппарат.

– Да, если я узнаю, где реле, это будет серьезным испытанием для моих убеждений. Потому что для меня нет – и не будет! – ничего дороже империи. Стопроцентная возможность предотвратить гибель Браны – только в убийстве Самины одним из вас. Еще – можно пойти к Харгену с иллюзией всех спасти, а на самом деле захлопнуть в ловушку и жрицу, и себя. Или выдохнуть и сделать вид, что доверяете мне. Я не убиваю мирных людей из профилактических целей.

– А в ответ? – спросила жрица. – В ответ убиваешь?

– К сожалению. Мои личные прихоти рассыпаются в пыль, как только убит мой первый гражданский.

– Значит, ты все-таки уничтожишь Брану, если потребуется. Тогда чем же ты лучше Харгена?

– Для тебя – ничем.

В этот раз он убил тремя словами. Помнится, в тюрьме на то ушел целый монолог. И хотелось бы свалить успех на демона, да вирус и сам аплодировал стоя.

– Самина…

– Нет. Я не буду слушать. Никого из вас, я имею в виду! – девушка обвела взглядом мужчин. – Мне надо побыть в одиночестве – вроде так говорят, когда взрывается мозг? Не волнуйтесь, я слишком труслива, чтобы покончить с собой. Даже ради целой планеты.

Андроид только на секунду прикрыл веки, а когда посмотрел в туннель, девушки там не было. Она все-таки скрылась в темноте одна.

Эйден не шелохнулся и с удивлением отметил, что Бен тоже застыл. Поход менял его, но пока не ясно, в какую сторону.

– Отложим этот разговор до выхода. – сказал андроид. – Для того, чтобы помчаться с докладом к Зури, хотя бы одному из вас надо отсюда выбраться.

Орис хмыкнул, ковыряя камешек носком сапога.

– Вы загнали нас в угол, дядя Эй. Если все это правда, отец избавится от любого, кто знает. Как ему донести-то? Мама говорит, на Бране давно нет анонимных каналов связи, а уж она-то знает. Не на меня выйдут, так на Бензера! А главное – на всякий случай тотчас убьют Самину.

Бен солидарно кивнул:

– И еще всех пепельных блондинок на планете – со светло-карими, серыми и зелеными глазами… Чтоб уж наверняка!

– Какая недальновидная жестокость. – вздохнул робот. – Зачем же убивать, когда можно заморозить? Ладно, идем.

Путь их лежал через тот же коридор, но бежать следом за девушкой не стали. Ей нужно было время наедине с мыслями, и меньше всего – торопливые шаги за спиной. По отчетам сателлюксов туннель не имел ответвлений, и потеряться в нем было трудно. Андроид с трудом перехватил нервный взгляд Ориса, который топтался у входа в коридор, и молча кивнул ему. Юноша и его светлячок исчезли внутри, за ними Бен и андроид.

Орис, да… Робот шел и хлестал полутьму языком – больше из-за привычки ибрионцев щелкать им в минуты задумчивости, чем для дела. Он озвучил при мальчишке такие вещи о его отце, и совершенно не озаботился ни словами помягче, ни прямым взглядом. Не дал и рта раскрыть – будто юноши там и не было, будто его это не касалось. Но в дилеммах с судьбами целых народов правитель действует, как врач. Или как машина. С Эйденом империя выбила комбо. Он мог и отрубить палец, чтобы спасти руку. И затолкать в глотку неприглядную правду, словно кляп. И прижать к полу ботинком.

«Вот только эта конкретная дилемма – о народах или об одной Самине?»

Мысли его прервало шуршание под ногами. Одна торопливая змея на сыром дне пещеры еще ничего не значила. Но как только мимо прошелестела вторая, а третья следом попыталась ухватить Бена за сапог, андроид приложил ладонь к стене и замер, прислушиваясь.

– Господи, мало нам заморочек, так еще эти твари! – зашипел кибернетик.

– Бензер, Орис, – робот ускорил шаг и речь, нагоняя мужчин. – Они бегут от источника инфразвука, велика вероятность подземного толчка.

– Это змеи так сказали? В этом районе не быва…

Эйден бросил ленту языка в лицо Бена:

– Это я так говорю! Возвращайтесь под купол и оставайтесь у той стены, где гранит, а не сланец. Я найду ее.

Сказал «ее», а не назвал по имени. Плоская вышла фраза, избитая: расписался в каком-то жертвенном драматизме. Так всегда бывает, когда ляпнешь, не подумав. Нам кажутся вульгарными свои и чужие мысли, когда те, без дотошной фильтрации, без рефлексии, без обертки, выскакивают нагими – в чем мозг родил. Особенно мысли добрые. Уж их-то Эйден обыкновенно паковал в три слоя колючек. А тут – «я найду ее». Я-найду-ее-сударь-и-вырву-из-когтей-дракона-слово-чести. Вот так это звучит на самом деле.

Андроид вприпрыжку мчался в туннеле, ничего толком не разбирая: пока что с уверенностью он мог определить лишь, где пол. Ультразвуковое зрение почти не работало: основной приемник сгорел вместе с глазом. Сателлюксы улетели вслед за Беном и Орисом назад к озеру, еще один был у Самины, а император спотыкался в темноте. Каменный проход был узким, сплошь усыпанным обломками шунгита. Робот не винил светлячков – разумеется, в критической ситуации они предпочли служить людям, а не машине. Хотя, чего уж там… какого черта, ведь он был одним из них, могли бы хоть раз проявить солидарность!