— Нет, — сказала Марлен Риттер. — Как говорится, у моего отца сейчас другие заботы… — Кажется, только сейчас она вспомнила о своем хорошем воспитании. — Могу я предложить вам что-нибудь выпить?

— Нет, спасибо, — вежливо отказался Боденштайн. — Мы, собственно, хотели поговорить с… вашим мужем. Вы знаете, где он сейчас находится?

— Я могу дать вам номер его мобильного телефона и адрес редакции.

— Это было бы очень любезно с вашей стороны. — Пия достала свой блокнот.

— Ваш муж рассказал нам вчера, что ваша бабушка в свое время уволила его из-за каких-то разногласий, — сказал Боденштайн. — После восемнадцати лет совместной работы.

— Да, это правда. — Марлен озабоченно кивнула. — Я тоже точно не знаю, что произошло. Томас никогда не говорит ничего плохого о бабушке. Я абсолютно уверена, что все еще уладится, если только она узнает, что мы поженились и ждем ребенка.

Пия была удивлена наивным оптимизмом женщины. Она очень сомневалась в том, что Вера Кальтензее вновь с распростертыми объятиями примет мужчину, которого с позором выгнала, только потому, что он женился на ее внучке. Совсем наоборот.

Элард Кальтензее дрожал всем телом, когда вел автомобиль в направлении Франкфурта. Могло ли то, что он только что узнал, быть правдой? Если да, то чего ожидали от него они? Что он должен сделать? Элард постоянно вытирал покрывавшиеся потом ладони о брюки, чтобы руки не скользили по рулю. В какое-то мгновение он решил направить автомобиль на полном ходу в бетонный столб, чтобы на этом все закончилось. Но мысль о том, что он может выжить и остаться калекой, удержала его от этого шага.

В выступающей части пола между сиденьями своего автомобиля Элард пытался нащупать заветную коробочку, пока не вспомнил, что два дня назад, пребывая в состоянии полной эйфории и интересных замыслов, выбросил ее из окна. Как только он мог предположить, что вдруг сможет обойтись без товара? Его душевное равновесие уже несколько месяцев как было глубоко подорвано, но сейчас он чувствовал себя так, будто у него выбили почву из-под ног. Элард сам не знал, каких сведений ожидал все эти годы робких поисков, но совершенно точно — не этих.

— Боже мой! — воскликнул он, борясь с противоречивыми чувствами, которые и без наркотиков бушевали в нем с пугающей силой.

Все вдруг обрисовалось невыносимо ясно и до боли отчетливо. Это была правильная жизнь, и он не знал, сможет ли и захочет ли еще когда-либо с этим справиться. Его тело и его мозг настойчиво требовали расслабляющего действия бензодиазепама. Когда Элард клялся всем святым, что откажется от этого, он еще не знал того, что знает сейчас. Вся его жизнь, все его существование и личность — абсолютная ложь! «Почему?» — стучало болью в его голове, и Элард Кальтензее отчаянно желал себе мужества, чтобы суметь задать этот вопрос нужному человеку. Но уже одна мысль об этом переполняла его страстным желанием бежать от этого как можно дальше. Сейчас он еще может сделать вид, будто ничего не знает.

Внезапно перед ним вспыхнули красные стоп-сигналы, и он с такой силой нажал на тормоза, что завибрировала антиблокировочная система его тяжелого «Мерседеса». Водитель автомобиля сзади яростно засигналил и успел вовремя съехать на полосу аварийной остановки, чтобы со всей силой не въехать ему в багажник. Испуг привел Эларда Кальтензее в себя. Нет, так он жить не может. И ему было безразлично, если весь мир узнает, какой жалкий трус скрывался за гладким лицом элегантного профессора. Рецепт все еще находился в его чемодане. Одна-две таблетки, пара бокалов вина сделали бы все более сносным. Наконец, он не давал себе никаких обязательств. Лучше всего было бы сейчас взять с собой пару вещей, поехать прямо в аэропорт и улететь в Америку. На пару дней… нет, лучше на пару недель. А может быть, навсегда.

— Редактор журнала «Лайфстайл-Магацин», — повторила с издевкой Пия, глядя на отвратительное здание с плоской крышей, расположенное в заднем дворе мебельного склада в промышленной зоне Фехенхайма. Вместе с Боденштайном они поднялись по грязной лестнице на самый верхний этаж, на котором находился офис Томаса Риттера. Скорее всего, Марлен еще никогда не навещала здесь своего мужа, так как уже у входной двери, которая эвфемистически обозначалась как «редакция», у нее наверняка возникли бы сомнения. На дешевой стеклянной двери, усеянной жирными следами пальцев, красовалась яркая табличка с надписью «Уикенд». Приемная состояла из письменного стола, заставленного с одной стороны телефонными аппаратами, а с другой — допотопным монстром-монитором.

— Я слушаю вас. — Дама в приемной «Уикенда» выглядела так, как будто сама раньше позировала для обложки журнала. Правда, косметика не могла скрыть ее возраста. Ей было примерно лет тридцать.

— Уголовная полиция, — сказала Пия. — Где нам найти Томаса Риттера?

— Последний кабинет по коридору, слева. Мне сообщить о вас?

— Нет, — Боденштайн дружески улыбнулся даме.

Стены коридора были увешаны фронтисписами журнала «Уикенд» в рамках, на порнографических фотографиях были изображены различные девушки, которых, правда, объединяло нечто общее: размер груди как минимум DD. Последняя дверь слева была закрыта. Пия постучала и вошла. Риттеру было явно неудобно, что Боденштайн и Пия застали его в такой обстановке. Между роскошной квартирой в старинном доме в Вестэнде и узким прокуренным кабинетом с порнографическими фотографиями на стенах лежала пропасть. Правда, пропасть лежала и между невзрачной женой Риттера, ждущей ребенка, и женщиной, которая стояла рядом с ним и ярко-красная губная помада которой оставила следы на губах Риттера. Все в ней выглядело стильно и дорого, начиная с одежды, украшений и обуви до прически.

— Позвони мне, — сказала она, взяла свою сумку, бросила быстрый и незаинтересованный взгляд на Боденштайна и Пию и выскользнула за дверь.

— Это ваша шефиня? — поинтересовалась Пия.

Риттер уперся локтями в письменный стол и провел всеми десятью пальцами по волосам. Он казался изможденным и на несколько старше своего реального возраста, чем вполне соответствовал унылой обстановке своего кабинета.

— Нет. Что вам еще угодно? Откуда вы вообще знаете, что я здесь? — Он взял пачку сигарет и закурил.

— Ваша жена была очень любезна и дала адрес редакции.

Риттер не отреагировал на сарказм Пии.

— У вас помада на лице, — добавила Кирххоф. — Если бы ваша жена это увидела, она могла бы сделать неправильные выводы.

Риттер провел тыльной стороной руки по губам, немного помедлил с ответом, но потом сделал смиренный жест.

— Это одна моя знакомая, — сказал он. — Я должен ей деньги.

— А ваша жена знает об этом? — спросила Пия.

Томас посмотрел на нее почти дерзко.

— Нет. Она не должна этого знать. — Он затянулся сигаретой и выпустил дым через нос. — У меня масса дел. Что вы хотите? Я ведь вам уже все сказал.

— Совсем наоборот, — возразила Пия. — Вы от нас многое утаили.