Впрочем, Шестакову его забвение было глубоко безразлично. Главное, что есть удобное и действенное оружие. Все остальное не имеет значения. И потом, он вполне мог потешить свое самолюбие хотя бы тем, что на фронте противопехотные мины, введенные им явочным порядком, носили его имя. Фугасные мины солдаты называли «шестаковками», а пулевые «шестаковскими самострелами».

А вообще ему до этого не было дела. Он просто шел к намеченной цели. И плевать, какое название получили созданные по его подсказке образцы. Да и что он сделал? Намалевал несколько рисунков? Вот уж где он был согласен с комиссией главного артиллерийского управления. Все это ерунда. Зато у него теперь есть приличное оружие ближнего боя. Что полностью отвечало его планам.

И кстати, Федорову удалось создать превосходный образец стрелкового оружия. «ППФ» зарекомендовал себя с наилучшей стороны в ходе полигонных испытаний, а уж Шестаков над ним поиздевался от души. Конечно, не «Калашников». Но во время этого боевого выхода оружие ни разу не подвело. Ни единого случая перекоса или закусывания как при досылании патрона в патронник, так и при экстракции стреляной гильзы.

Далее в саквояже нашлись деньги. Похоже, лейтенант был из зажиточной семьи, коль скоро носил с собой столько наличности. Нет, понятно, что в стране инфляция, но даже с учетом ее получалось не так чтобы мало. Две тысячи крон, что соответствовало примерно четырем сотням рублей. Жаль, что не прикупил патронов побольше.

Кроме названного, нашлось еще кое-что по мелочам. В том числе и в ранцах солдат, так и оставшихся в кузове. В результате Шестаков стал богаче еще на двести крон. Все остальное не представляло особой ценности, да и по большей части не интересовало его. Он не мог обременять себя лишним имуществом. Тут каждый лишний грамм на счету.

Закончив разбирать доставшиеся трофеи, Шестаков решил все же передохнуть и обдумать сложившуюся ситуацию. Итак, судя по всему, ему удалось-таки увести за собой погоню. Во всяком случае, он сделал для этого все, что было в его силах. Теперь пришла пора подумать и о себе. Пока ему удалось отыграть небольшую фору. Очень может быть, что совсем небольшую, в час или два.

Много ли это? Учитывая его состояние, скорее мало. Противник вполне способен вводить новые поисковые команды или чередовать их, и очень скоро его загонят в угол. Да, расставаясь с группой, он фактически себя похоронил и шел умирать. Но коль скоро появился вариант побарахтаться…

Где его точно не будут искать? В глубоком тылу. Ну и отчего бы не устроить себе небольшой отпуск? Кстати, он никогда не был в Будапеште. И город двадцать первого века интересовал его в последнюю очередь. Так в чем же дело? Тем более что для этого у него есть все необходимое.

Он вновь полез в свой ранец и извлек небольшой непромокаемый мешок из прорезиненной ткани. Такие были у каждого бойца, разве только с разной начинкой. Внутри находилась металлическая прямоугольная жестянка из-под конфет. В ней обнаружились триста крон в банкнотах, перьевая ручка в герметичной упаковке, на случай если прольется, целая стопка различных бланков, две армейские книжки нижних чинов и две офицерские книжки.

Елка работал и за страх и за совесть. Шестаков клятвенно заверил его, что если тот попытается еще раз бежать, то он оторвет ему ноги. Причем в прямом смысле этого слова. Благо подпоручику нужны были только глаза и руки блинодела. А вот если тот будет честно сотрудничать, то после войны получит достойное вознаграждение.

Но главное, был готов провернуть какую-нибудь аферу на территории Австро-Венгрии, буде таковая будет подготовлена Елкой. И судя по всему, тот активно начал к чему-то готовиться. Ну что же, Шестаков вовсе не против того, чтобы слегка расшатать финансовую стабильность вражеского государства. Вот еще одна причина посетить Будапешт. Все же столица Венгрии, а значит, здесь находятся крупные банки. Вот и присмотрит подходы. Сомнительно, чтобы, имея опору из таких орлов, как бойцы Шестакова, Елка стал бы размениваться на всякую мелочовку.

Шестаков отобрал книжку лейтенанта, выполненную весьма качественно. Мало того, она была слегка потертой и потрепанной. А как же иначе? Он ведь фронтовой офицер. Иные варианты попросту не рассматривались. С тыловыми подразделениями связываться не хотелось категорически. Гораздо выше шансы засыпаться.

После этого он взял в руки отпускное удостоверение с необходимыми штампами, печатью и подписью командира. С появлением в их отряде Елки бойцы группы стаскивали к нему все бумажки, какие только обнаруживались при убитых. Так что подделки являлись первоклассными копиями настоящих документов. Фальшивомонетчик учитывал даже огрехи как типографские, так и печатей.

Вооружившись нужными документами, Шестаков решил избавиться от ранца. Жаль, конечно, но офицер с дорожным ранцем… На передовой еще туда-сюда, но, отправляясь в отпуск, он непременно должен был выглядеть наилучшим образом. Нет у самого, одолжи у товарища. И ведь никто не откажет в таком благородном деле, как поспособствовать наиболее комфортному отдыху сослуживца. Завидовать будут, факт, но в помощи не откажут.

Часть вещей из ранца перекочевала в саквояж А вот вещи лейтенанта так и остались лежать на своем месте. Благо телосложением покойный был схож с подпоручиком. Туда же отправился и «маузер» лейтенанта. Тяжесть, конечно, но, с другой стороны, вещица может оказаться полезной. Вдруг придется кому-нибудь сделать презент.

Поднял саквояж и недовольно скривился. Нда. Как-то не очень удобно и тяжеловато. А ведь вес еще увеличится. Но придется потерпеть. Расставаться со своим арсеналом Шестаков не собирался.

Через два часа он вышел к намеченному перекрестку будапештского шоссе. В лесу скинул с себя маскировочный комбинезон, под которым обнаружилась австрийская форма. Конечно, вид далеко не бравый, несмотря на то что он успел побриться и относительно привести себя в порядок Но с другой стороны, офицер направляется с передовой, на перекладных, так что ничего удивительного в его помятом и потрепанном виде не было.

После этого разобрал «ППФ» и уложил его на дно саквояжа. Вот уж чего он не собирался делать, так это прощаться со своим оружием. Туда же лег комбинезон. Пригодится. Ему еще назад возвращаться, так что линии фронта не миновать.

На перекрестке он простоял совсем недолго. Движение по шоссе было оживленным, и даже очень. Уже через пять минут он смог остановить одну из машин, в кабине которой сидел улыбчивый старший лейтенант.

— Здравствуйте.

— Здравия желаю, господин старший лейтенант, — бросив руку к козырьку, поздоровался Шестаков.

— Бросьте, лейтенант, вы пока еще не в Будапеште, а я не тыловая крыса. Отправили в служебную командировку, кое-что получить в будапештском арсенале.

— Мы-то не в Будапеште, — расслабившись, с ухмылкой ответил Шестаков, — да только стоит кое-кому из нашего окопного брата податься с передовой, как в них тут же просыпаются гонор и спесь. Не хотелось бы обгадить себе отпуск из-за встречи с таким типом. Так что я лучше лишний раз козырну старшему лейтенанту, чем потеряю долгожданный десятидневный отпуск.