— И Элар сказал, что раз такое дело, раз ему теперь необязательно рядом с тобой жить, он велит переделать свой кабинет в жилую комнату, а сам в секретарскую переедет, чтобы мы и на храмовой территории были, и при этом, вроде как отдельно… Но раз вы с Яном не вместе, то я, конечно, скажу ему, чтобы не спешил.

И вздохнула тяжело и горестно. Да ёлки-палки! Да что я за мать такая? Собственному ребёнку жизнь порчу! Слёзы навернулись на глаза, но усилием воли я загнала их поглубже.

— Не нужно ничего говорить Элару, — попросила, окончательно успокоившись. — Да и не должен он за папашины косяки отдуваться.

— Но ты же только что сказала…

— Сначала сказала, а потом передумала! — пробурчала я. — Что такого? Можно подумать, с тобой так не бывает. Ты вон вообще мне говорила, что на свидание собираешься, а сама замуж выскочила, вертихвостка!

Сливка оглянулась. Глаза светятся от счастья, а губы дрожат, так и норовя сложиться в улыбку.

— Ты очень сильно обиделась?

— Вообще ни разу, — отмахнулась я и добавила грубовато, потому что слёзы-подлюки опять осторожненько заскреблись в горле:

— Давай пожрём и будем думать, что тебе с собой на новое место жительства взять.

— Да почти ничего не нужно! — просияла она. — Мы ведь ночевать только там будем, а днём тут, с тобой. Куда я без тебя?..

Ну, да. Куда? Туда. Как только ситуация с Камнем разрешится, махнёт хвостиком моя золотая рыбка и уплывёт за мужем в собственный дом… Я ведь радоваться должна, почему же так до безобразия грустно?

Ян пришёл вечером вместе с Элом, и Сливка разве что не прыгала, хлопая в ладоши вокруг этих двух оккупантов, которые ворвались в нашу жизнь, перевернули, разрушили — и никогда уже не будет так, как прежде.

Отчаянно хотелось реветь или, на худой конец, кого-нибудь обматерить, но, к сожалению, Ян предусмотрительно молчал, хотя выглядел при этом как сапёр на вызове, а Элар вообще старался не смотреть в мою сторону.

Вот что за день? Все против меня!

Сливка поцеловала меня на прощание, проинструктировала насчёт завтрака и витаминов, не в первый раз позабыв, кто из нас двоих за мать, и упорхнула счастливой птичкой в логово гнусно укравшего у меня дочь хуратора.

Я мрачно посмотрела на Яна.

— Скажи всё сразу, и не будем к этому возвращаться, — в приказном тоне велел он, а я даже средний палец ему поленилась показывать, вместо этого включив на проигрывателе Шнура.

— Очень по-взрослому, — прокомментировал он мои действия.

— Примерно как поставить меня в безвыходное положение, — огрызнулась я. — Но можешь не воображать, я согласилась только ради детей. Ради Сливки и пузожителей. — Похлопала себя легонько по животу. — А ты тут вообще вместо медсестры. Понял?

Ян посопел, а потом выпятил подбородок и воинственно заявил:

— На полу спать не буду. И на насест не полезу.

— Ох, напугал ежа голой жопой!

— Я серьёзно.

— Я догадалась.

Но когда пришло время спать, он не лёг рядом со мной, а зажёг над своей головой магический огонёк и демонстративно раскрыл принесённую с собой книгу.

— Сна ни в одном глазу, — ответил на мой вопросительный взгляд. Я потом полчаса слушала, как он зевает, маскируя усталые зевки под тяжкие вздохи, но так и не дождалась, пока вторая половина дивана прогнётся под весом ночующего со мной мужчины.

Но проснулась я снова с тяжёлой рукой, уверенно обнимающей мой живот.

Так продолжалось дней десять.

За это время мы вместе слетали на приём к Йонасу, и чёртов голубь, не посмев отказать Яну, как миленький, впустил его в лечебницу. Когда Элар улучил выходной, мы все вчетвером, выбрались на прогулку к морю, прихватив по дороге трёх невыносимо забавных злючат. Сливка рассказывала мне про них, но я, зная о её пристрастном отношении к хуратору, разделила рассказ на два. Оказалось — напрасно. Злюк и в самом деле относился к детям с огромной нежностью и терпением.

Най, как самый маленький и наглый, первым задал волновавший всех вопрос.

— Па сказал, что ты похожа на рыбу-шар не потому, что проглотила половину моря вместе с кораблём и капитаном, — заявил он с вызовом. — Хотя Сай и Май сомневаются… Но если в твоём животе и вправду сидят два малыша, то как ты их туда засунула?

— И чем они дышат? И что едят? И там же ведь совсем темно! Им там не страшно? И почему они там сидят, вместо того, чтобы играть с нами? — затараторили старшие братья.

Я почесала кончик носа и с радостью шокировала мелких злючат:

— Ну, начнём с того, что засовывала я их туда не сама, мне с огромной охотой помогал Ян.

Элар закашлялся, у Сливки задёргались губы.

— Дедушка Яннис? — ахнул Най и посмотрел на «дедушку» с укоризной. — А нам почему не рассказал?

Ян многозначительно шевельнул бровью.

— Только они тогда были маленькие-маленькие, — вновь переключила внимание на себя, — Как две песчинки. Даже меньше. А в животике начали расти и расти…

— А ты не лопнешь? — тревожно округлив глаза, поинтересовался Сай и опасливо попятился поближе к отцу.

Сливка захохотала, Ян щёлкнул наглеца по носу, проворчав:

— Не лопнет. Когда придет время, малыши выберутся наружу и станут такими же доставучими прилипалами, как вы.

Малявки посмотрели на старшего родственника с изрядной долей скепсиса, уверенные, что на этом пьедестале их точно никто не сможет потеснить. Но тут Элар объявил, что мы можем делать, что хотим, а лично он идёт ловить рыбу магической петлёй — и всех пятерых, включая мою Сливку, смыло с пляжа в море, где они возились, вереща и прыгая вокруг важного, как птица-секретарь, злюка.

Ян в это время сидел на соседнем шезлонге и с нежностью во взгляде наблюдал за сыном, даже постороннему бы стало понятно, как сильно он его любит, а мы уже были немногим больше, чем посторонние. Я представила себе, что он точно так же станет смотреть на наших мальков и… Как я ревела, к счастью, видел только он.

Тем же вечером я намекнула, что если он продолжит и дальше изображать из себя рыцаря печального образа и трубным зёвом пугать всех обитателей Славной до середины ночи, то я…

До конца Ян не дослушал, рассмеялся, обнял меня одной рукой, вторую привычным жестом укладывая на живот.

— Всё не могу понять, — признался он, — злит меня твоя грубоватость или умиляет. Всё больше склоняюсь ко второму.

Внутри меня немедленно всё превратилось в розовый кисель, а перед глазами запрыгали миниатюрные сердечки. Поэтому я вырвалась и проворчала:

— Только не подумай ничего такого! Ты всё ещё мой медицинский брат. Что смешного?

— Я не смеюсь! — он поднял руки вверх, хотя при этом ржал как конь. — Я радуюсь. Меня только что из сестры повысили в братья. Глядишь, к родам дорасту до мужчины.